— В полной темноте лучше размышлять, — с готовностью парировал он, — и, да! Сегодня утром закончил. Всё работает!
Эмоции радости от одержанной победы снова подступили.
— Надо же. Тогда поздравляю тебя, — произнесла леди, — собираешься отметить?
Запоздало де Мар понял, что не упоминал об участии Хаффман в этой победе. Собирался, но в последний момент слова так и не слетели с губ.
Зачем ей знать?
— Собираюсь отметить с размахом, — проговорил лорд, — пригласить всех, кто получит вечную молодость в первых рядах, и устроить церемонию. От тебя потребуется мелочь — стать хозяйкой приема.
— Я посмотрю, что смогу сделать, — усмехнулась Ландерс, — и буду ждать приглашения.
— Хорошо.
Адам почувствовал, как с плеч свалилась гора. Слова Алисы согревали, вызывали в его душе не меньший отклик, чем поцелуй Александры.
На этот раз чтобы привести себя в порядок, ушло немного больше времени. Смылись с лица остатки усталости, волосы были аккуратно расчесаны. Всю одежду, кроме плаща, Адам и вовсе предпочел сменить.
Теперь в зеркале он видел прежнего себя — вечно молодого, довольного жизнью, исполненного стремлением шагать вперед и вперед.
Легкая усмешка своему отражению, и лорд выбрался в огромный двухэтажный холл.
Одна из девушек- служанок тут же подбежала с беспокойством на лице:
— Повелитель, вас долго не будет?
— Пока возвращаться не планирую, — безмятежно ответил легионер, у меня еще много дел. Кстати…
Он подошел к ней вплотную. Девушка была невысокой, а перед фигурой в черном словно стала еще ниже.
Адам чуть склонился к ней. Установил зрительный контакт — глаза в глаза.
— Как твое самочувствие? — спросил он, — ничего не беспокоит?
— Нормально… хорошо, — ответила служанка, вздрогнув.
— Умница. Именно то, что я хотел услышать, — улыбнулся лорд.
Легионер задействовал механизмы в кольце, и реальность перед ним вновь распахнулась.
Освещенный холл поместья сменился полумраком другого помещения, громадного, но почти пустого.
Адам с восторгом взглянул на свой трон. Само кресло было выполнено из дерева в классическом стиле, с прямыми линиями и минимальным количеством узоров, высокая спина позволяла лорду сидя на нем прислонять голову к бархатной обивке фиолетового цвета, которой также было обшито сидение и ручки, темное дерево гармонировало с выточенным из черной скалы изваянием, представлявшем собой полукруглый монолит, стоящий позади трона, а на верху его раскинув крылья и гордо подняв голову восседал феникс Легионов, созданный из ярчайшего золота.
От зала всю композицию отделяло четыре каменных ступени, на каждой из которых была выгравирована надпись на латыни: «Abeunt studia in mores» — занятия налагают отпечаток на характер.
— Милорд, с возвращением, — поприветствовал его единственный присутствовавший в помещении человек, облаченный в строгое черное одеяние, — какие будут приказания?
— Начнем с простого, — усмехнулся Адам, — оповестите Регину Атталь, что она нужна мне здесь. Через, скажем… — он сверился с часами, — …два часа. А еще — вызови человека с Управления Научно- технического развития. Мне есть чем с ними поделиться.
— Будет сделано, повелитель! — слуга склонился почти вдвое.
— Все- все, не задерживаю, — лорд повелительно махнул рукой.
Быстрыми гулкими шагами слуга покинул тронный зал через боковую дверь. Когда она захлопнулась, лорд снова остался в полном одиночестве. Но он того и хотел. Неспешно пройдя по ступеням он устроился на бархатном сидении, с наслаждением прислонил голову. Да, это определенно успех.
В зале повисла полная тишина: молчали исполинские колонны из черного мрамора, украшенные выгравированными гербами главных семей Легионов Совершенных и подпиравшие собой потолок, овитый золотыми вензелями и расписанный мозаичными картинами ангелов и дев; молчали черные стены, завешанные гобеленами из красного шелка, на котором были старательно вытканы картины событий основания государства от кровавых восстаний в Европе до возведения Башни — символа могущества, величия и стабильности новой державы. Молчали «факелы» в металлических резных и в готическом стиле держателях теперь, вместо огня, горело множество теплых диодов, изредка мерцая, изображая дрожь пламени, а общую картину света дополняли подвешенные к потолку мощными черными цепями люстры с такими же электронными свечами.
Адам наслаждался этой тишиной, прикрыв от наслаждения глаза.