- Что случилось? - в один голос спросили оба.
- Вы не поверите...
Георг сел в кресло. Лежащие на коленях руки юноши мелко дрожали.
- Мы поверим всему, - мягко сказала мать, растирая его холодные пальцы.
- Сегодня ночью, - заговорил тот, - мой дом неожиданно затрясся. Я включил лампу у кровати и увидел, что из углов на меня ползёт темнота. Она казалась непроницаемой, и вибрация исходила именно оттуда. Потом послышался звук, похожий на слово «авэт» или «павэт»...
- Может быть, «мавэт»? - прервал его Виттельсбах.
- Возможно. Я не стал ждать, пока она доберётся до меня, схватил со стула одежду и выскочил на улицу. Шёл сюда до света - шаг вперёд, два назад, постоянно оглядываясь и шарахаясь ото всех теней.
Окаменевшие волшебники посмотрели друг на друга, и Конрад выдавил:
- Значит, это реально, это не сон. Но почему Георг?
Сана покачала головой.
- Не знаю.
- Это риторический вопрос, - буркнул маг.
И обращаясь к молодому человеку, сказал:
- Ты останешься здесь, возвращаться в тот дом нельзя.
- Я бы и не пошёл туда, - с дрожью ответил Георгий, - лучше жил бы на улице.
- Нет никакой нужды становиться бродягой при живой матери и прекрасном отчиме, - серьёзно произнёс Тео.
- Принимаю комплимент, - отозвался Конрад. - Сынок, мы откроем комнату для гостей или ты заберёшь брата к себе?
- Конечно, к себе, - воскликнул юноша. - Пошли, тебе выспаться надо.
Схватив Георгия за руку, он потащил того за собой.
- Что же творится, Сана?
Голос мага дрожал.
- Поживём - увидим, паниковать рано, - ответила женщина. - Рано или поздно мы во всём разберёмся.
- Я готов растеряться и собирать себя по частям, а ты, как всегда, невозмутима и спокойна, - восхитился чародей.
- Но ведь ничего страшного не случилось: мы в порядке, дети живы. Зачем именно в эту минуту тратить нервы. Информации у нас никакой, решить мы ничего не можем, а значит, надо выждать.
- Как же я люблю тебя за твою выдержку, - нежно сказал муж.
- Только за это? - нарочито обиженно спросила волшебница.
- Вовсе нет...
И они слились в поцелуе.
После обеда дученс отбыла в Шри-Ланку по делам «Серви ноктис», а отец и сыновья провели вечер за глупенькой игрой в русское лото, захватившей их настолько, что в финале маги переругались: Теодорих обиженно захлюпал носом, а Георгий принялся подозрительно пристально рассматривать пол. Оценив обстановку, Конрад решительно поднялся.
- Истину глаголют, что мужчины до старости, как дети. Вот и я чересчур увлекся. Мальчики, это лишь игра, не стоит из-за неё расстраиваться. Да и время уже позднее, пора спать.
И, проводив сыновей, чародей, позёвывая, отправился к себе.
Сана отсутствовала четвёртые сутки, некому было заставить Конрада проснуться, и мрак вновь и вновь заполнял его сны. Но в последнюю ночь что-то вырвало его из ужасных видений, и волшебник вскочил, как от толчка.
У кровати стоял Теодорих, глядя на отца пустыми глазами. Виттельсбах встряхнул сына, и во взгляде мальчика забрезжила мысль. Он поднял руку и, не говоря ни слова, показал на дверь. Чародей сделал шаг в том направлении, но юноша вдруг вцепился в него мёртвой хваткой, пытаясь удержать. В тот момент, когда Конрад осторожно пытался оторвать руки сына, звук, достигший его ушей, на несколько секунд пригвоздил чародея к месту. Угрожающе вибрирующее «мавэт», казалось, заполонило всё пространство.
Отбросив мальчика, маг кинулся к его комнате. В дверном проёме колыхалась знакомая темнота. На мгновение Виттельсбаху показалось, что он спит и видит привычный кошмар, но секундой позже чародей стряхнул наваждение и шагнул внутрь. Последним, что он слышал, был крик Тео, и зловещая тишина заглушила внешние шумы. Цепкие пальцы схватили Конрада, сминая и калеча, причиняя дикую боль.
Позже тот говорил, что если бы он не споткнулся, не потерял равновесия и не выпал бы в коридор спиной вперёд, то больше никогда не увидел бы света. Прижавшийся к стене напротив юноша вопил, не умолкая, а напуганный Георг даже не делал попыток его успокоить. Виттельсбах схватил полуодетых детей и, окружив человека энергетической пеленой, чтобы того не разорвало при перемещении, субвертировал за стены Фюрстенберга, куда, как он надеялся, был закрыт ход любому злу.
Послав зов Сане, встревоженный отец вместе с пасынком попытался привести в чувство бьющегося в конвульсиях Теодориха, на губах которого выступила пена. Появившаяся в замке жена, ни о чём не спрашивая, бросилась на помощь мальчику. Вскоре трясущийся Тео погрузился в сон, а Конрад, уложив его так, чтобы видеть, рассказал Сане о произошедшем. Георгий дополнял его повествование.