Но более всего Виттельсбаху нравилось такое старинное, но малознакомое ему изобретение, как ванна. В замках омовения совершались либо в колодце, либо путём магического вызова некоего суррогата душа. И то, и другое очищало, но не слишком, что не удовлетворяло чистоплотного мага. А в это огромную, как раз по его росту, лохань, он погружался полностью и наслаждался горячей водой, смывающей как грязь и пот, так и дневную усталость. И Конрад с энтузиазмом соглашался с утверждениями Эммы о полезности почти всех человеческих выдумок, кроме оружия.
Сурового в прошлом мага невозможно было узнать. Он остриг волосы, и волнистые, чёрные с проседью пряди красиво обрамляли помолодевшее лицо. Возобновив тренировки, Виттельсбах вскоре вернул себе форму и прежнюю величественную осанку. Кроме того, волшебник отказался от мрачного цвета одежды, используя её только на «службе», как он называл задания, поручаемые ему время от времени иллюминасом.
Носил Конрад обычные вещи, не брезгуя джинсами и джемперами, которые великолепно смотрелись на ладной фигуре. Магическим способом приходилось создавать лишь рубашки: ни одна из сшитых людьми не выдерживала напора налитых мускулов атлета.
С сотворением одежды сначала тоже возникали проблемы. У волшебника, с детства привыкшего к чёрному, пиджаки и рубашки получались в горошек, в цветочек, с кружевами, пока он, наконец, не приспособился к новому стилю и цветовой гамме.
С сыном они жили душа в душу. Первое время мальчик почти не отходил от Конрада. Он забыл друзей, не интересовался книгами и проводил все дни с отцом. Последнее нравилось чародею, но его беспокоило отсутствие у юного мага собственной жизни. Виттельсбаха несколько утешала мысль, что, скорее всего, со временем это пройдёт, и он не ошибся. Ещё до переезда из Фюрстенберга в Гонзенхайм, Теодорих изредка, а потом всё чаще, стал навещать родственников и подругу.
Но даже после смены жилья подростку снились кошмары: он кричал, плакал, и Конраду приходилось забирать его в свою кровать; близость отца успокаивала ребёнка. Чародей настойчиво расспрашивал мальчика о его снах. Тот некоторое время отмалчивался, но, наконец, признался, что еженощно видит смерть Конрада от проклятия. К счастью, детская психика оказалась достаточно гибкой, чтобы справиться со старым и принять новое, и ужасные видения, в конце концов, прекратились.
Маг так баловал сына, что, находись на месте того кто-нибудь другой, он не преминул бы сесть отцу на шею. Но не таков был Теодорих, хорошо помнивший годы одиночества рядом с мрачным умирающим опекуном. И каждая весёлая улыбка Конрада делала подростка безмерно счастливым.
Последнее время мальчика тревожили только последствия проклятия, и он с беспокойством смотрел на лёгкую синеву вокруг губ отца, сигнализирующую о неполадках с сердцем. Совсем излечиться Виттельсбах не мог. Повреждения, нанесённые «инквиетумом», с годами не исчезали, но, благодаря железному когда-то здоровью, оказались не настолько сильны, чтобы вызывать серьёзные приступы.
Конрад старался не вспоминать о страшном для обоих периоде жизни. И никогда, ни на одном этапе своего существования, он не чувствовал себя таким счастливым и свободным, как сейчас. Камень, носимый чародеем, уверенным в своей судьбе тёмного, благодаря разъяснениям иллюминаса, упал с его плеч, Тео тоже миновала чаша сия. И сейчас оба волшебника - зрелый и юный наслаждались покоем и тихой жизнью без войны, не зная, что готовит им будущее.
ГЛАВА 2
С момента описанных событий миновало немногим более полугода, наступил апрель. В замке Либенштайн собрались члены «Филии луцис» из Германии и нескольких других стран. Иллюминас намеревался сообщить нечто важное, тревога звучала в его «вокаре». Конрада зов нашёл в Ватикане, и чародей немедленно субвертировал на родину.
Лёвенштайн выглядел обеспокоенным, но начал с мелких дел и поручений, не имеющих большой срочности, а всего лишь рекомендуемых к исполнению. А потом перешёл к миссии, порученной им Виттельсбаху.
Уже некоторое время после смерти Майделя ждали появления нового дукса, хотя слухи, наполняющие волшебный мир, давали надежду, что на стороне тёмных пока нет колдуна, способного возглавить слуг ночи. Но поступали и иные сведения, которые иллюминас считал нужным всякий раз проверять.