После ухода детектива Селия держится еще час, но в итоге выбрасывает белый флаг. Она уступает, признавая мою победу:
— Похоже, ты сможешь просидеть здесь дольше меня. Я, пожалуй, пойду.
— Хорошо, — не спорю я.
Она целует Тоби на прощание и шепчет ему на ухо:
— Я люблю тебя. Я тебе еще позвоню.
— Только не надо делать глупостей, — бросает она мне, уходя.
Не совсем понятно, что именно Селия имеет в виду, но в любом случае совет неплохой. Еще бы научиться ему следовать.
Я возвращаюсь домой в три часа дня. На коврике у двери капли крови. Перешагиваю через коврик и захожу в квартиру. Оглядываю комнату, пытаясь понять, как было дело. На полу грязные следы ботинок. Похоже, Профессор послал двух парней напомнить Тоби о долге. Возможно, одним из них был пресловутый Серега Костолом. Спальник валяется на полу, расстегнутый, словно Тоби только что встал. Он, наверное, услышал звук открывающейся двери, проснулся и пошел встречать гостей. У них была с собой бейсбольная бита. Они втолкнули его обратно в комнату и закрыли дверь. Затем напомнили о долге. Они бросили Тоби на полу без сознания, оставив дверь приоткрытой.
Иду на кухню. Слушаю автоответчик. Там сообщение от Питера Рума, моего программиста: «Я так, поздороваться. Перезвони мне». Перевожу: «Когда ты мне заплатишь?»
Вернувшись в комнату, гляжу на прыгающий витамин. Общая сумма продаж за сегодня — ноль. Я беззвучно проклинаю американский капитализм. Пытаюсь просчитать шансы на внезапную и жестокую революцию, в результате которой нынешняя система рухнет, а все богатства нации раздадут народу. Шансы дожить до этого дня призрачны. Обвожу взглядом расставленные вдоль стены коробки с витаминами. А ведь до Судного дня надо от всего этого избавиться.
В дверь стучат. Открываю и вижу перед собой Арабчика. Вид у него странный.
— Вы из больницы?
— Да.
— Все в порядке?
— Да, — отвечаю я и через силу добавляю: — Спасибо, что помогли и вызвали «скорую».
— Не за что. А что это там за коробки? — заглядывает он мне за спину.
— Да так, ничего. Витамины.
Парень задумывается. Пытается понять, что я имею в виду. Он, видимо, помнит старый анекдот про наркоторговцев, который заканчивается такой же фразой.
— Приторговываете? — интересуется Арабчик.
Судя по его тону, ответ должен быть отрицательным.
— Нет, — отвечаю я. Затем, подумав, добавляю: — У меня некоммерческая организация.
Он оглядывает комнату, явно ожидая приглашения войти, но не получает его. Я встаю прямо в дверном проеме, загораживая обзор.
— А мой дед знает, что вы тут чем-то торгуете? Уверен, для этого вам нужна специальная лицензия.
«А тебе нужен хороший пинок», — хочу сказать я, но сдерживаюсь:
— Насчет лицензий не беспокойтесь.
— Я должен обговорить все с дедушкой.
— Обговорите, конечно.
Повисает неловкое молчание.
— Я рад, что ваш сын в порядке, — наконец говорит Арабчик.
— Спасибо, — отвечаю я и захлопываю дверь у него перед носом.
* * *Минут пять я сижу один в квартире и думаю о деньгах, которые нужны моему сыну, но которых у меня нет. Затем звоню Лорен Напье на сотовый.
— Алло, — снимает она трубку после первого же гудка.
— Это Кип Ларго. Мы познакомились в баре несколько дней назад. В «Блоуфиш».
— Да, точно, — говорит она, пытаясь держаться спокойно. — Спасибо за звонок. Только давайте я вам перезвоню. Я сейчас с мужем, и мне нужно с ним поговорить.
— Как хотите, — отвечаю я и вешаю трубку.
Я иду к холодильнику за пивом. На нем по-прежнему висит моя утренняя записка: «Тоби, я вернусь в шесть. Папа». Я писал ее в темноте, еще до рассвета, и потому почерк по-детски корявый. Кажется, будто с утра прошла целая вечность.
Я стараюсь не думать о том, что делать дальше. Знаю, мое решение еще выйдет мне боком. Я ввязываюсь непонятно во что из отчаяния — это не к добру. Разве был в истории человечества хоть один случай, когда придуманный в отчаянии план сработал? Поглядите на самых богатых, счастливых и удачливых людей. Можете ли вы себе представить, как они в приступе безрассудства ставят все на кон? Только неудачники идут на риск лишь потому, что у них не остается выбора. Забавно, но выигрывают всегда те, кому выигрывать не обязательно.
Но какой у меня выбор? Тоби — мой сын. Ему нужна помощь. Я за свою жизнь так часто его подводил, что со счету сбиться можно. А как бы вы поступили, окажись на моем месте? А вы бы на что пошли ради собственного сына?