— Нам надо поговорить, — повторяет Питер Рум.
Он наклоняется к столу, берет шарик и кладет себе в карман.
— Эй! — возмущается Тоби.
— Это важно, — объясняет Питер.
— Что стряслось? — спрашиваю я.
— Я выхожу из игры.
— Чего?
— Я выхожу из игры.
— Ты не можешь просто взять и все бросить, — возражаю я. — Наша… в общем, все в самом разгаре. Ты нам нужен.
— Что-то здесь неладно, — отвечает он.
— В каком смысле?
— За мной следят.
— Так за тобой следят, — успокаиваюсь я. — Тоже мне беда. За нами с Тоби тоже следят. Правда, Тоби?
— Правда. Папа так перепугался, что попал в аварию, в которой чуть не лишил жизни монашку.
— Наверное, это люди Напье, — объясняю я. — Или Сустевича.
— Сомневаюсь, — отвечает Питер. — Их слишком много. Я заметил пять разных групп. Одни ждут меня на парковке у дома. Вторые висят у меня на хвосте на сто первом шоссе. Третьих я вчера заметил в Маунтин-Вью. А еще все эти лица. Они кажутся такими знакомыми, но я не могу вспомнить, где их видел. Я встречаю одних и тех же людей на улице, в кафе. За мной точно следят.
— Кто? — удивляюсь я.
— Может, полиция?
— Полиция Пало-Альто не организует слежку с участием двадцати человек. Их работа заключается в том, чтобы снимать с деревьев испуганных кошек.
— Тогда ФБР, — не отступается Питер.
— Тебе кажется.
— Не исключено. Но я пас.
— Питер, успокойся. Ты останешься с нами.
— Я не хочу в тюрьму, Кип. Я понимаю, для тебя это обычное дело, досадная неприятность. Но, прости, я в эти игры не играю. Игра не стоит свеч.
— Во-первых, — спокойно говорю я, — это не игра. Теперь уже не игра. На карте человеческие жизни. Например, наши с Тоби жизни, — добавляю я на всякий случай, вдруг он не догадался.
— Но…
— Во-вторых, — перебиваю я его, — игра стоит свеч. Речь идет об огромных деньгах.
— Но ты мне обещал, — не унимается Питер. — Обещал, что мне ничего не будет угрожать.
— А тебе ничего и не угрожает.
— А почему тогда за мной полиция следит?
— Питер, ты можешь успокоиться? — спрашиваю я и поворачиваюсь к Джесс: — Джесс, ты замечала за собой слежку?
— Не знаю. Может, один-два раза. Но я не уверена.
— Питер, ты нам нужен, — объясняю я ему. — Через неделю все закончится. Ты станешь богаче на миллион долларов. Нужно лишь поработать одну неделю.
— Кип, разве ты не видишь? Все пошло наперекосяк. — Он мотает головой. Потом добавляет, показывая на меня: — Ты на свои зубы погляди.
— А что с ними такое? — смущаюсь я. И прикрываю верхние зубы губой.
— Они разного цвета.
— Это заметно?
— Да, заметно.
Я гляжу на Джесс. Она пожимает плечами. Видимо, и ей заметно.
— Послушай, — говорит Питер. — Все слишком серьезно. Тебя избивают итальянцы в костюмах. А еще русские с пистолетами.
— Дима — мой друг, — возражаю я. Как бы то ни было, он все же помог мне подняться, после того как выбил мне зуб.
— Прости, но я не хочу умирать. Я пишу код, зарабатываю на этом сто штук в год и вполне доволен. Это дерьмо мне ни к чему.
— Питер, помнишь мои слова? Помнишь, что я сказал, когда ты попросил взять тебя в дело? — Я повторяю последнюю фразу, подчеркивая ее: — Когда ты попросил взять тебя в дело.
— Что?
— Решение должно быть окончательным и бесповоротным.
— Ты мне угрожаешь, Кип?
— Нет, — отвечаю я, поднимая руки. — Я никогда тебя не трону.
— Не тронешь? То есть мы уже говорим о насилии? По отношению ко мне?
— Я же сказал, я никогда тебя не трону. Расслабься.
Он мотает головой.
— Кип не угрожал тебе, Питер, — вступается за меня Джесс. — Успокойся. Ты нужен нам на неделю. Потом ты сможешь уехать в отпуск.
— Да ладно тебе, — говорит Тоби. — Неужели так трудно подождать семь дней?
— Семь дней? — переспрашивает Питер.
— Ровно семь дней, — заверяю я его. — Пожалуйста.
Питер снова качает головой и выходит из комнаты. Но он не вылетает пулей из офиса, и у всех присутствующих складывается впечатление, что в ближайшие семь дней Питер будет нам помогать. Именно такого впечатления я и добивался.
Когда афера проходит гладко, ты ощущаешь себя Иисусом Христом, обращающим воду в вино, кормящим толпу, воскрешающим мертвецов.
Этим утром приходит Напье — именно за таким ощущением. Он перевел на мой брокерский счет три миллиона долларов. За несколько мгновений я превращу его три миллиона в шесть и переведу деньги на его счет. Это станет началом конца. После этого жадность полностью им овладеет. Напье увидит возможность умножить свои хлеба и уцепится за нее. Потом, когда уже будет поздно, он поймет, что деньги сродни спасению: они непросто достаются, а когда добьешься своего, то не сможешь удержать.
* * *