Я спасла ее.
Похоже, я совершила ошибку.
Рыча, я отрываюсь от стены и несусь к Гэри. Я чувствую себя особенно дикой. Боже, помоги душам, которые испытают на себе мой гнев.
Глава 5
Гэри проснулся.
Слезы текут из расширенных глаз, пока он пытается освободиться от пут. Кровь сочится из тех мест, где веревка натерла кожу.
Когда он замечает меня, он кричит изо всех сил. Звук получается менее значительным, чем крик котенка.
Я хихикаю, прикрываясь рукой, забавляясь его страданиями. Наблюдая за тем, как он борется со своими узами с возобновившимися рыданиями, я немного успокаиваю гнев в своей груди.
Его крики не стихают, и кажется, он пытается проклясть меня. Приглушенные слова и пустые угрозы — вот и все, что я слышу.
Несмотря на всю неблагодарность его девушки, его поступок был неправильным. Порочным. Развратным. Так может поступить лишь человек с гнилой душой. И он заслуживает смерти за это.
Для таких людей, как Гэри, нет искупления. Они никогда не усваивают урок. Они получают по рукам, а затем продолжают жить своей жизнью, мучая женщин ради повышения собственной значимости. Правда в том, что у них нет никакой ценности, и они это знают.
Они — потерянные души, блуждающие по земле в поисках того, чего никогда не найдут.
Я приседаю перед ним, наклоняю голову и широко улыбаюсь.
— Нам будет так весело вместе, — благоговейно говорю я, уже представляя себе все места, которые я буду резать и колоть. Может быть, я нарисую красивую картину его кровью, когда закончу.
О! Интересно, понравится ли это Дженнифер? Может, тогда она оценит то, что я для нее сделала.
Крики и извивания усиливаются. Он чуть не опрокидывает стул от своих усилий. Если он это сделает, я действительно разозлюсь.
— Ты знаешь Дженнифер? — невинно спрашиваю я. При упоминании имени своей девушки он замирает. Его огромные карие глаза пылают, а грудь вздымается. Он что-то говорит, и я не удосуживаюсь оторвать скотч, чтобы послушать. Я пока не готова к ответным словам.
— Ты знал, что сделал ей больно? — спрашиваю я.
Его брови резко взлетают, и он бросает на меня злобный взгляд. Я продолжаю:
— Она сегодня плакалась своей подруге. О том, как ты изнасиловал ее, когда она была пьяна. Слишком пьяна, чтобы остановить тебя. Но она сказала, что пыталась. Она сказала тебе «нет», а ты не послушал. Это называется изнасилованием, Гэри.
Он снова что-то проворчал. Похоже, он сказал что-то вроде: «Она моя девушка».
Я медленно киваю головой, с отвращением глядя на него сверху вниз.
— Она твоя девушка. Но это не значит, что ты имеешь право делать с ее телом все, что хочешь, без ее согласия. В последний раз, когда я проверяла, это не твое тело.
Из его рта вырываются приглушенные звуки, которые я не хочу расшифровывать. Я сильно ударяю его по щеке. Его глаза расширяются от шока и ярости. Он смотрит на меня так, словно не может поверить, что я только что дала ему пощечину.
О, Гэри. Я собираюсь сделать с тобой кое-что похуже.
— Ты не в том положении, чтобы препираться, — шиплю я.
Он затихает, гнев отступает, а в его глаза возвращается страх. Хорошо. Это то, что мне нравится видеть.
Я разворачиваюсь и иду по коридорам, проверяя каждую комнату, чтобы убедиться, что они пусты. Ярмарка закрылась на ночь, но иногда сотрудники задерживаются. Последнее, что мне нужно, это вывести Гэри и чтобы кто-нибудь наткнулся на него. Тогда мне пришлось бы совершить высший грех и убить невинного человека. За это я попаду в ад, и я приму это наказание, если это будет означать, что я смогу продолжить дело своей жизни.
Убедившись, что я и мои приспешники остались одни, я спокойно подхожу к дергающемуся Гэри, надавливаю большим пальцем на точку на его шее и увеличиваю давление, пока он снова не оседает в кресле. Развязав путы и оттащив его на середину фойе, я ухожу.
Мне больше всего нравится, когда они думают, что у них есть шанс сбежать. Видеть, как надежда медленно исчезает из их глаз, когда они понимают, что у них нет никаких шансов пройти мимо моих приспешников.
Я прохожу в свою игровую комнату, сажусь на пол и жду с улыбкой на лице. Мой красивый нож свободно лежит у меня в руке. Пока жду, я подношу нож к свету. Он отражается от лезвия, придавая тусклому металлу красивый блеск.
Единственное, что могло бы сделать его еще красивее, это ярко-красная кровь, стекающая с него.
Я хихикаю про себя. Скоро. Очень, очень скоро.
Проходит всего десять минут, прежде чем я слышу стук откуда-то снизу. Мортис стоит в углу комнаты, его лицо, как обычно, безучастное и скучающее. Он не двигается ни на дюйм со своего места, как верный маленький приспешник. Он не сдвинется с места, пока я ему не велю.