Прямо как папа.
Приняв молниеносное решение, я выкрикнула:
— Ладно. Мы их вырубим. Я могу затащить их в стены и держать там, пока ярмарка не закроется. Но я обещаю тебе следующее: я не провалюсь, когда мы закончим. И я убью тебя.
Он не обращает на меня внимания. Вместо этого он отходит в сторону и бросается на первого попавшегося мужчину. Они разбегаются, как тараканы, все устремляются к двум дверям.
Если бы со мной были мои приспешники, все закончилось бы гораздо быстрее. Но какая-то часть меня очень заинтересована в человеке со шрамом, который сломал мне нос, и поэтому я пока держу своих приспешников подальше.
Я бегу к ближайшему ко мне человеку. Он даже не замечает моего приближения, слишком увлеченный бегством. Я хватаю его за куртку и нажимаю пальцами на точку давления на шее.
Он падает, а я перехожу к мужу.
— Не так быстро, придурок, — огрызаюсь я, хватая его за пиджак. Его жена вскрикивает, испуганная тем, что ее муж отстранился от нее. Он хватает ее за руку сильнее, и я тащу его назад, в результате чего она спотыкается и падает на колени.
Я задыхаюсь, потрясенная тем, что он только что сделал.
— Это было не мило! — кричу я, ударяя мужчину по лицу. Муж борется со мной, но мой палец давит на его точку давления, и он падает, как мешок с картошкой, в считанные секунды.
Когда он падает, крики жены стихают, но страх заставляет ее бежать прочь.
— Эй! — кричу я, как раз перед тем, как ее рука схватилась за ручку двери. Она останавливается и оглядывается на меня через плечо. Она дрожит, и я опасаюсь, что скоро у нее случится шок.
— Тебе больше не придется беспокоиться о нем, хорошо? — говорю я, указывая на ее бессознательного мужа. Ее глаза следуют за моим пальцем. Она смотрит на своего мужа со смесью страха и облегчения. В ее глазах разгорается борьба. Спасти его или оставить. Но мы оба знаем, что она выберет. Если она уйдет, она будет свободна. Свободна. Я никогда не забуду свой первый вкус свободы, и мне очень жаль, что я не увижу ее.
— Что ты собираешься сделать? — спрашивает она наконец, ее голос дрожит.
— Не беспокойся об этом. Просто будь уверена, ты больше никогда его не увидишь. И теперь ты можешь жить спокойно. Но если ты кому-нибудь расскажешь об этом и о том, что произошло, боюсь, мне придется это исправить. Не заставляй меня жалеть о том, что я тебя отпустила.
Я не убиваю невинных людей. Но в данном случае, отпустить ее — риск.
Ее зеленые глаза задерживаются на мне всего на две секунды, прежде чем она пробормотала: «я обещаю», и выскочила за дверь, прежде чем я успела передумать.
— Ты ведь понимаешь, что это было глупо? — раздается глубокий голос у меня за спиной. Я чуть не подпрыгиваю, поворачиваясь, чтобы увидеть человека со шрамом, стоящего перед четырьмя бессознательными мужчинами.
— Ты бы убил ее? — спрашиваю я.
Он не колеблется.
— Нет. Но и отпускать ее на свободу я бы тоже не стал.
Прежде чем я успеваю спросить, что, черт возьми, это значит, он наклоняется, хватает одного из мужчин за воротник рубашки и тащит к двери моего закутка.
— Давай быстрее, пожалуйста, — цедит он сквозь стиснутые зубы.
Оставив это на потом, я поспешно вхожу в дверь и затаскиваю мужчину внутрь. Одного за другим он перетаскивает мужчин, и я затаскиваю их в коридор.
— Дальше я сама. Ярмарка закрывается в одиннадцать часов. Персоналу понадобится около сорока пяти минут, чтобы все убрать, так что встречаемся здесь в полночь, — инструктирую я. Перед самым закрытием двери я вспоминаю о своем вопросе и снова распахиваю ее. Он уже на полпути к выходу, когда я останавливаю его.
— Эй! — он поворачивается ко мне. — Как тебя зовут? — спрашиваю я.
Он раздумывает мгновение, но в конце концов качает головой и говорит:
— Зейд.
— Ты же не собираешься обидеть тех девушек, Зейд?
Когда он продолжает молча смотреть, я уточняю.
— Девушка со светло-каштановыми волосами и симпатичная чернокожая девушка. Ты оставишь их в покое, верно? Потому что если не оставишь, наша сделка расторгнута, и я убью тебя первым.
Небольшая ухмылка заиграла на его губах. Он действительно невероятно привлекательный мужчина.
— Они в надежных руках. Слово скаута, — говорит он, отсалютовав мне с ехидным выражением лица. Я хмурюсь, не понимая, что он имеет в виду, но будучи уверенной в том, что он издевается надо мной.
Сузив глаза, я пытаюсь его разгадать. Папа говорил членам своей семьи то же самое. И он всегда лгал, когда говорил это.
— Не волнуйся, твоя мама в очень хороших руках. Здесь она сможет следовать тому пути, который определил для нее Господь.