Малко бросил взгляд на часовых в парадной форме, стоящих перед решеткой дворца. Немного дальше он заметил грунтовую дорогу, взбирающуюся на холм: симпанг номер 402. Это был один из жилых кварталов Брунея. Он поехал по дороге, внимательно разглядывая каждую виллу. Дом Гамильтона находился прямо за посольством Омана. Белый, довольно скромный, с железными коваными решетками на окнах. Малко припарковался перед домом и вошел, не обращая внимания на табличку «Злая собака». Он позвонил и стал ждать.
Дверь открыл человек высокого роста с редкими седеющими волосами и узким продолговатым лицом. Стоя перед Малко с пустой бутылкой в руке и нахмурив лоб, Гамильтон легонько покачивался взад и вперед, пытаясь, вне всякого сомнения, установить личность посетителя. В конце концов его стеклянный взгляд озарился, тонкие губы сложились в улыбку, и он проговорил довольно слащавым голосом:
– А, мистер Линге! Доблестный рыцарь Компании. Входите, входите.
Он пошел впереди Малко, прижимая к сердцу пустую бутылку, словно новорожденного, чтобы потом наконец положить ее осторожно на пол. Его гостиная была загромождена статуями, пачками иллюстрированных журналов, различными предметами. Два больших вентилятора напрасно старались рассеять тяжелый жаркий воздух. Англичанин упал на диван, сделанный в стиле чиппендель, от чего его пружины заскрипели.
– Извините, что я вас потревожил, – начал Малко, слегка удивленный таким приемом. – Но...
Гамильтон наставительно поднял палец.
– Да, да! Я ожидал вашего визита! Впрочем, в этой дыре мало развлечений, и мне всегда доставляет удовольствие поговорить с незнакомым человеком. Особенно с человеком вашего положения.
Было невозможно уловить в его голосе малейшую иронию. Несмотря на алкогольное опьянение, его взгляд был живой и лукавый.
Он закурил сигарету, медленно выдохнул дым и продолжил:
– Это досадно, очень досадно. Султан очень раздражен. Надо урегулировать дело как можно быстрее.
– Каким образом?
– Вернув ему двадцать миллионов долларов.
Со склоненной набок головой он смотрел на Малко полузакрытыми глазами, словно большой кот. Он мог сколько угодно пить, – его голова, несомненно, работала отлично. Малко даже подумал, не слишком ли отлично.
– Таким образом, вы полагаете, что Джон Сэнборн присвоил себе эти деньги?
Англичанин бессильно развел руками.
– А кто же еще? Есть несколько неопровержимых следов преступления, не так ли? Прежде всего, его бегство и исчезновение. Я часто с ним разговаривал: казалось, что богатство султана его околдовало. Он говорил мне о несправедливости того, что такое состояние принадлежит лишь одному человеку. Ну что же, он в определенном смысле восстановил равновесие.
Гамильтон закончил свой вывод сухим смешком... Наблюдая за ним, Малко был во власти различных чувств. Или англичанин открыто потешается над ним, или же его люди действовали без его санкции. Он колебался занять окончательную позицию и решил протянуть ему руку помощи.
– Кажется, китаянка, с которой он сбежал, по-прежнему находится в Брунее, – сказал он. – Некая Пэгги Мей-Линг... Вы о ней слышали?
Гамильтон отмел эту вероятность решительным жестом и снова взял пустую бутылку, чтобы поиграть с ней.
– Таких китаянок, как она, тысячи, не так ли? Никто не может точно сказать, что он уехал именно с этой китаянкой. Он мог иметь подружку в Лимбанге. Да, да. Это довольно частый случай. С другой стороны, если это не он, то кто же?
– Кто-то из дворца, – сказал Малко, – из окружения султана.
– Исключено! – возразил англичанин. – Никто не рискнет бросить таким образом вызов султану. У них у всех полно денег. На кого вы думаете? На первого адъютанта, его светлость Аль Мутади Хаджа Али?
– Например, на него.
– Это мой личный друг, – проговорил Гамильтон степенным голосом пьяницы. – Беззаветно преданный своему господину человек, который начинает блестящую карьеру. Он, конечно, не поставит на карту свое место ради такой малости... Нет, поверьте мне, как ни грустно это признать, но Компания вырастила в своих рядах выродка... У нас это тоже бывало, – добавил он.
Легонько пошатываясь, Гамильтон поднялся напротив Малко, доминируя над ним своим высоким ростом...
– Мой дорогой друг! – сказал он своим слащавым голосом. – Меня зовет противомоскитная сетка: время сиесты. Я рад вашему визиту и если смогу вам помочь, сделаю это с радостью. А теперь до свидания.
Гамильтон пожал ему руку, повернулся спиной и направился нетвердым шагом в глубину комнаты, оставив Малко одного. Разочарованному и потрясенному, ему оставалось только уйти.
Малко был достаточно хорошо знаком с разведывательными кругами, чтобы знать, что человек, подобный Гамильтону, мог прекрасно врать. Конечно, Сэнборн мог уехать один. Но тогда за что же убили Кэтрин?.. Он не хотел говорить об этом Гамильтону, чтобы не впутывать в дело Лим Суна. Во всяком случае, Гамильтон рассказал ему волшебную сказку... Значит, он им мешает. А Гамильтон врал. Чтобы скрыть кого? Странно, что старый англичанин замешан в этом деле. Он не выглядит человеком, жаждущим денег.
Под проливным дождем Малко снова поехал к центру. В «Шератоне» его ждала записка. Лим Сун хотел его видеть в «Фонг-Муне», втором китайском ресторане Брунея. «Как можно скорее». Это было подчеркнуто. С сильно бьющимся сердцем Малко сел в свою «тойоту». Обнаружил ли китаец что-нибудь?
Лим Сун сидел в глубине еще пустого зала за столом, возвышающимся над паркингом. У него был озабоченный вид. При виде Малко он вымучил улыбку.
– Печально, но с момента нашей последней встречи произошло кое-что важное.
– Что именно? – спросил Малко, занимая место за столом.
Китаец отхлебнул пива. Он казался расстроенным и был явно не в своей тарелке.
– Мне нанес визит полицейский из иммиграционной службы. Он сказал мне, что мое разрешение на пребывание истекает через месяц и он совершенно не уверен, что брунейское правительство его продлит...
Малко почувствовал, что ледяная рука схватила его за сердце.
– Это угроза?
Лим Сун медленно покачал головой.
– Нет, они могут делать все, что захотят: это полный произвол. По приказу дворца начальник полиции подписывает ордера на высылку. Ничего нельзя сделать. Бруней плюет на мнение своих соседей. Достаточно заявить, что вы угрожаете общественному порядку. Они настолько богаты, что никто не хочет с ними связываться...
– Вы думаете, что это из-за меня?
– Я в этом уверен. Я здесь уже десять лет, и никогда это не случалось. Напротив, у меня довольно хорошие отношения с дворцом.
– Я очень огорчен, – посочувствовал Малко. – Что я могу сделать, чтобы вы избежали этой меры?
– Больше не видеть меня и не звонить. Они следят за нами.
Малко был в шоке. Его лишали главного союзника в неравной борьбе. Китаец выпил пиво, ничего не заказав для Малко. Тот смотрел на людей, спешивших под дождем на паркинг. Этот новый маневр имел по крайней мере то преимущество, что он ясно высвечивал вещи: двадцать миллионов долларов были украдены высокопоставленным лицом во дворце, располагавшим целым арсеналом средств для своей защиты.
– Не доверяйте никому, – тихо сказал Лим Сун. – Перед вами очень могущественные люди, готовые на все. Боюсь, что лучшим решением было бы покинуть Бруней. Пока еще не поздно, – добавил он.
Глава VII
Несколько секунд Малко переваривал предостережение Лим Суна. Уже второе... События, увы, полностью подтвердили правоту китайца. Тот уставился в свой пустой стакан. Он поднял голову, и его взгляд встретился с глазами Малко.
В темном зале «Фонг-Муна» было тихо, как в пустой церкви. Лим Сун повторил размеренным голосом:
– Вы не можете рассчитывать ни на кого. Гай Гамильтон никогда не вернется в Англию. Он слишком пропитан алкоголем и Азией. Его единственной радостью остается возможность провести уик-энд со шлюхами в Лимбанге и сохранить здесь какую-то власть. В Лондоне он будет всего лишь рядовым пенсионером. Люди из дворца знают это и поэтому тоже держат его в своих руках. Ибо я уверен, что он в курсе происходящего. Воспитанные им люди презирают малайцев и продолжают сообщать ему все, что происходит.