Как только Мэнди смогла заговорить, то, запыхавшись, она спросила:
– Скажи, где тот город самого богатого человека в мире?
– Здесь, – ответил Малко.
– Но здесь живут одни бедные! – презрительно возразила Мэнди, показывая на домишки на сваях в Кампонг-Эйере...
– Видишь ли, богатство распределено неравномерно, – заметил Малко.
Исподтишка Мэнди ласкалась к нему. Она шепнула ему на ухо:
– Мне все объяснили. Она – ничего, твоя подруга. Но ты мог бы дать мне небольшой аванс...
– Нам нельзя нигде видеться, кроме как здесь. Никто не должен знать, что мы знакомы.
– Ну что же, тогда здесь, – просто сказала Мэнди. – Это мне напомнит мою молодость.
Не ожидая ответа, она села в машину Малко; Ангелина невозмутимо наблюдала за ними...
– Мы скоро вернемся! – крикнула Мэнди.
Малко запарковался внизу, на пятом этаже, в наиболее удаленном от съезда месте. Мэнди уже действовала со своей обычной ловкостью... Она расстегнула внизу платье, открыв чулки, пояс для подвязок и отсутствие трусиков. Затем, медленно массируя его, она выпрямилась с блестящими глазами.
– Я испытываю бешеное желание, – проговорила она голосом маленькой порочной девочки. – Только мысли об этом сразу вызывают во мне Ниагарский водопад. Лишь с тобой я испытываю подобные чувства.
Она изогнулась, предлагая свое тело, но Малко мешала коробка передач. В конце концов Мэнди испустила отчаянное восклицание, открыла дверцу и совершенно голая выскочила из машины.
– Иди сюда! – крикнула она.
Укрытая за мешками с цементом, изогнутая и уверенная в своей эротической власти над ним, Мэнди ждала его. Малко вошел в нее сзади, и она еще больше изогнулась. Мэнди глухо стонала, пока он, держа ее за бедра, неутомимо трудился над ней. Они вместе достигли наслаждения, дрожа всем телом.
После чего с двусмысленной улыбкой Мэнди сказала ему:
– Ты понимаешь, что ты заставил меня делать: заниматься любовью в паркинге!
Она изогнулась, чтобы натянуть на себя платье, и издала глубокий вздох.
– Пойдем, надо возвращаться. Твоя подружка подумает невесть что... Теперь я готова для работы.
Мэнди имела ошеломительный успех. Со своими белокурыми волосами, уложенными в шиньон, затянутая в черное кружевное платье, которое, казалось, было сшито только на нее и подчеркивало каждую ее линию, она вся дышала изысканностью. Стоя рядом с Ангелиной у стола с закусками, она строила горящие глазки каждому проходящему мужчине. Отчего первый адъютант даже забыл поцеловать ей руку. Как только Мэнди делала шаг, прекращались всякие разговоры. Единственный предмет разговора: треснет ли кружево под давлением ее грудей? Невзирая на жару, она надела черные чулки со швом...
Большинство малайцев держали свои руки в карманах, чтобы они не сжались вокруг шеи их обычных спутниц.
Мэнди наклонилась к уху Ангелины.
– Где же та утренняя обезьяна?
– Он, должно быть, наблюдает за тобой из укрытия. Но на мой взгляд, он не замедлит явиться...
Со слащавой улыбкой к ним подошел Аль Мутади Хадж Али, предложив Ангелине бокал шампанского. Затем он повернулся к Мэнди.
– Не можете ли вы доставить мне удовольствие показать вам дом?
– Иди посмотри, – притворно быстро сказала Ангелина, – это шикарно.
В ответ Мэнди едва заметно улыбнулась ей и, широко покачивая бедрами, пошла за первым адъютантом. Ангелина представила ее как жену одного своего друга в Бангкоке. Несмотря на все то, что о ней говорил Малко, она проводила ее несколько беспокойным взглядом.
Когда Малко познакомился с Мэнди-Шлюхой в Гонолулу, она была любовницей мафиози. Она поменяла эту красивую историю любви на три миллиона долларов и гарантию, что «жених» не будет ее преследовать, подкрепленную двумя пулями двенадцатого калибра, разумно всаженными в его голову.
Позже Малко встретил ее в Абу-Даби с одним слишком влюбленным в нее, на свое несчастье, молодым шейхом. Он вспоминал об огромном наслаждении, испытанном Мэнди на подушках «роллс-ройса», в то время как палач обезглавливал ее бывшего любовника. Снова он встретился с ней в Карибском бассейне, идя по следам «вдовы аятоллы», и затем решил, благодаря Мэнди, небольшую проблему в Северном Йемене, что тоже стоило жизни безумно влюбленному в нее йеменскому офицеру.
Чтобы заглушить тревогу, Ангелина присоединилась к группе дипломатов, среди которых находился новый посол Германии – молодой и красивый мужчина. Она украдкой смотрела по сторонам. Ни гнусный Кху, ни «Секс-Машина» не появились. Возле бассейна ее окружили друзья и с полчаса она с ними болтала. Когда они вернулись в «Кантри Клаб», там почти никого не осталось. Не было ни Мэнди Браун, ни Хаджа Али. Один из охранников-малайцев подошел к Ангелине.
– Уважаемая, – сказал он. – Вас искал его светлость Аль Мутади Хадж Али. Он поручил мне передать вам, что он должен уехать с его величеством и что вашу подругу отвезет в город его высочество принц Махмуд.
Он почтительно отдал честь и отошел, оставив Ангелину в изумлении. События развивались еще быстрее, чем она думала. Как и надеялся Малко, контакт установлен. Сейчас Мэнди Браун, видимо, уже на месте. Рядом с главной свидетельницей по делу: Пэгги Мей-Линг.
Глава X
Сидя на глубоком диване, привезенном из Франции и специально сделанном по его заказу художником-декоратором Клодом Далем, его высочество принц Махмуд Хадж Болкиях смотрел жадным взглядом на отделяющее его от соседней комнаты зеркало без амальгамы.
Там находились два лица: первый адъютант Хадж Али и волшебное создание, которое он попросил привезти в свой загородный дом, – мисс Мэнди Браун. Нервно теребя свои свисающие усы, он смотрел на бедра молодой женщины, частично приоткрытые черными кружевами. Каждый раз, когда Мэнди двигалась, Махмуд видел кусочек ее тела над чулками и тень повыше. Он, который обычно обращался с женщинами как солдафон, испытывал перед ней странную робость.
Он машинально положил левую руку на голову Пэгги Мей-Линг, которая, присев перед ним, еще глубже погружала его в свой покорный рот. Не зная его намерений, она старалась как можно быстрее доставить ему удовольствие. Однако вскоре Махмуд потянул ее за черные волосы. – Подожди, дура, это не для тебя.
Разместившись на шелковой подушке, Пэгги освободила рот, но продолжала ласкать его плоть. Она погрузила правую руку в небольшую золотую чашу с порошком кокаина и начала массировать плоть Махмуда, нанося на нее наркотик. Прибегая к этой опасной хитрости, Махмуд мог часами оставаться возбужденным. Благодаря этому он мог позволить себе проникать во все отверстия женщины своей могучей плотью, от чего и получил свое прозвище.
Умиротворенный кокаином и уверенный в своей силе, Махмуд нажал на кнопку, благодаря чему он мог прослушивать разговоры в соседней комнате. Корейцы из фирмы «Самсунг» напичкали его виллу аудио– и видеосистемами, которые способствовали непрерывному наслаждению.
Неслыханная роскошь комнаты, в которой она оказалась, произвела большое впечатление на Мэнди. Повсюду золото, мебель Буля, контрастирующая с белым паласом, на полу шкуры пантер, обитые шелком стены, маленький столик с ножками, сделанными из огромного куска малахита. Все было очень красиво и роскошно. Зайдя вместе с ней в комнату, Аль Мутади Хадж Али сразу пояснил:
– У его высочества Хаджа Махмуда бездна вкуса. Все это, созданное декоратором Клодом Далем, привезено из Парижа.
Все было посвящено сексу... Висевшие там картины украсили бы специальный зал Лувра. Хадж Али повел ее в ванную комнату, где краны были заменены золотыми фаллосами... Теперь она скучала, удивленная тем, что брунеец не набрасывается на нее.
– А что теперь? – спросила она.
– Мы ждем одного человека, – сказал первый адъютант.