– Что вы с ними сделаете?
– Главное, ничего и никому не говорите об этом, – сказал Малко. – По возвращении в Бандар-Сери-Бегаван я покажу их послу. Он попросит аудиенции у султана, и именно султану мы отдадим эти чеки с передаточными надписями на обороте и разъясним всю махинацию.
– Надеюсь, что никто никогда не узнает, как вы раздобыли фотокопии. Султан почувствует страшное унижение от того, что иностранцы открыли, как его обворовывает облеченный его доверием человек...
– Нужно, чтоб это так и было. Кстати, как вам удалось склонить Е Юн Джи пойти на такой риск? Она даже не потребовала денег.
– Мы из одной деревни, – объяснил китаец. – И всегда знали друг друга.
Теперь Малко нужно было поскорее вернуться в Бруней.
– Как вы сюда добирались? – спросил он Лим Суна.
– С «речным извозчиком».
– У меня есть джонка. Если хотите, я могу вас захватить.
Лим Сун заколебался.
– Хорошо. Но вы высадите меня в Кампонг-Эйер, чтобы нас с вами не видели вместе. Я затем найму сампан.
Малко посмотрел на свои часы. Три часа двадцать минут. Он решился не дожидаться четырех часов, когда Азизах собиралась быть здесь. Чеки не давали ему покоя. Ну что ж, он подложит принцессе свинью.
Малко и Лим Сун направились к причалу и сели в джонку, которая отправилась в обратный путь, проходя недалеко от бакенов, установленных вдоль берегов. Вскоре они оказались вблизи болотистой местности. В мутной, желтоватой воде реки плавали стволы деревьев, нечистоты.
Вдруг Малко заметил судно, двигавшееся им навстречу на большой скорости.
Оно не имело ничего общего с пузатыми голубыми джонками с плоской крышей. Это было окрашенное в белый цвет прогулочное судно. У него на мачте веял желто-красный флаг. Лим Сун заметил:
– Смотрите, там кто-то из семьи султана...
Малко взглянул более внимательно, и ему показалось, что в тени кокпита стояла принцесса Азизах. Он махнул рукой, но судно удалилось, не замедляя скорости.
Спустя некоторое время он совсем потерял его из виду, потому что его собственная джонка очутилась в одном из рукавов речного лабиринта, простиравшегося между Брунеем и Сараваком.
Фарватер, где они находились, стал более узким, по обе его стороны встречались бесчисленные болотистые рукава, тупики, терявшиеся в густой растительности, чередовавшейся с опрокинутыми сампанами. Жара стала еще более удушающей, чем в городе; стояла гнетущая тишина, нарушаемая лишь жужжанием насекомых. Вдруг он заметил какой-то «бостон-вейлер», быстроходное судно с плоским днищем, стоявшее в одном из высохших рукавов. Как только их джонка минула начало рукава, «бостон-вейлер» отчалил от берега и устремился за ними.
Мотор судна свисал за борт, он буквально рычал, и Малко понял, что их преследуют.
Его пульс подскочил сразу до ста сорока ударов в минуту. На борту приближавшегося «бостон-вейлера» находилось несколько человек, и среди них – Майкл Ходжис с автоматом в руках.
Лим Сун что-то приглушенно воскликнул, а затем обратился по-малайски к рулевому их джонки, занимавшему свое обычное место. Тот в ответ и глазом не моргнул. Он даже снизил скорость. Малко понял, что их рулевой принимал участие в засаде, так как они очутились вдруг в стороне от главного фарватера.
Лим Сун бросился к малайцу, стараясь вырвать у него штурвал. Малаец тут же прыгнул в реку, выключив предварительно мотор! Все это ничего не меняло, потому что «бостон-вейлер» был уже рядом с джонкой. Малко сунул руку в кобуру, чтобы вооружиться «береттой-92». Но Майкл Ходжис уже навел на него свой автомат и держал палец на спусковом крючке. Один из его людей перепрыгнул на джонку и разоружил Малко.
Лим Сун хотел броситься в реку, но двое молодчиков Ходжиса помешали ему и связали его руки за спиной.
Сопротивлявшегося Малко под дулом автомата, приставив к горлу кинжал, вынудили перейти на «бостон-вейлер». За ним последовал и Лим Сун, которого бросили, как какой-то куль, на палубу судна. Действовали участники засады мгновенно. Рулевой джонки уже возвращался к своему штурвалу. Майкл Ходжис бросил ему что-то по-малайски, и он занял свое обычное место. «Бостон-вейлер» двинулся дальше по рукаву, а джонка повернула назад, к главному фарватеру.
Малко был вне себя от ярости. Он явно недооценил Майкла Ходжиса. Полицейский, сделавший отметку в его паспорте, должно быть, тут же известил об этом англичанина.
– Нужно было послушаться меня, – сказал Ходжис, обращаясь к Малко спокойным голосом. – Теперь уже поздно. Мистер Линге, вам следовало бы в тот же день сесть на самолет, следующий в Бангкок. Вы наслаждались бы там жизнью, а теперь вам придется гнить в этой грязной дыре. Что вы ж здесь делали вместе с китайцем?
Малко ничего не ответил. Майкл Ходжис казался заинтригованным присутствием Лим Суна.
Трое молодчиков Ходжиса – это были белые – не произнесли ни слова. Перестав заниматься Малко, Ходжис взялся за штурвал и повернул судно в узкий грязный рукав. Спустя несколько мгновений он вывел «бостон» на мель. Один из его людей выпрыгнул на землю и привязал судно к дереву. Теперь их нельзя было заметить с главного фарватера. Стояла удушающая жара, усугубляемая повышенной влажностью. Тишину нарушали лишь жужжание насекомых да крики птиц. Малко и Лим Суна вытащили на берег и швырнули на землю. Лим Сун взглянул на Малко с выражением безысходного отчаяния.
Люди Майкла Ходжиса связали им лодыжки и запястья. Как настоящие профессионалы. Потом их поставили на ноги. Вокруг простирались густые заросли болотистых джунглей.
Один из молодчиков Ходжиса остался на «бостон-вейлере», продолжая наблюдать за рукавом. Двум другим Ходжис приказал:
– Обыщите их!
Обыск длился недолго, и вот в руках Ходжиса оказался заветный конверт с шестью фотокопиями. Ходжис вынул их, долго рассматривал, затем присвистнул от удивления, положил фотокопии обратно в конверт и сунул его в карман своей рубашки цвета хаки.
– Теперь я понимаю, зачем вы ездили в Лимбанг, – заявил он Малко. – Наш друг Лим не хотел, чтоб мы были посвящены в его грязную затею.
Криво улыбаясь, он подошел к Лим Суну и схватил его за рубашку.
– Кто это тебе дал, подонок?
Лим Сун съежился от страха и ничего не ответил. Майкл Ходжис зловеще рассмеялся и вытащил из-за пояса длинный кинжал с пилообразным лезвием... Он уколол Лим Суна его концом прямо в живот. Китаец вскрикнул от боли.
Ходжис повернулся к Малко:
– Вы слышали когда-нибудь, как кричит китаец? Так послушайте: они кричат не так, как малайцы.
Ходжис вновь пустил в ход свой кинжал, и Лим Сун закричал от боли.
Наемник кивнул головой:
– Да, это – китаец. Я не хотел бы ошибиться.
Ударом ноги он свалил Лим Суна на землю, а затем вонзил кинжал ему в горло...
Лим Сун страшно захрипел. Схватив руками рукоятку кинжала, он попытался вырвать его из своего горла. Безуспешно. Наемник схватил китайца за волосы и принялся перепиливать ему горло, словно резал поросенка. Из вскрытой сонной артерии брызнула кровь, и Лим Сун, находившийся уже в состоянии агонии, захрипел в последний раз. Прерывистые струйки крови, лившиеся из перерезанного горла, становились все меньше. Малко отвернулся. Зрелище было ужасным. Земля впитывала кровь, как бы стремясь скрыть следы убийства... Майкл Ходжис выпрямился, вытер свой кинжал о листья ближайшего дерева и с отвращением взглянул на еще дергавшееся в последних конвульсиях тело. Его люди и глазом не моргнули на протяжении всей этой сцены. Малко испытывал какое-то тошнотворное чувство. Он не сомневался: теперь была его очередь. Наемник смаковал свою месть. Он обернулся к Малко.
– Вам по-прежнему нечего сказать?
На самом деле ему было все равно, что бы ни сказал его пленник. Малко подумал о Лицене, об Александре, лихорадочно обдумывая возможный, не связанный с унижением, выход из положения. Ему совсем не хотелось, чтоб его зарезали, как только что на его глазах зарезали китайца. У двоих молодчиков Ходжиса было огнестрельное оружие. Нужно было попытаться бежать и получить пулю в спину. Но у Малко были связаны ноги... И помимо всего прочего, в зарослях джунглей далеко не уйдешь без специального ножа.