– Да не хожу я по кафе! – воскликнула моя собеседница. – Послушайте, а подъезжайте, наверно, к магазину, где я работаю. Там и решим, куда идти. Жаль, в служебное помещение я вас не проведу, у нас с этим строго. А если меня еще и уволят, то я попросту с ума сойду.
– Хорошо, говорите адрес вашего магазина! – велела я, про себя подумав, что за кафе, видимо, придется заплатить мне. Нетрудно догадаться, что у моей клиентки с деньгами туго, ну да ладно. Сегодня я занимаюсь благотворительностью, так и быть, мне не трудно потратиться на заведение общепита. Сомневаюсь, что в такой глуши имеется дорогой ресторан, – скорее всего, общаться мы будем в ближайшей к магазину забегаловке.
– Магазин называется «Семерка», – сказала женщина. – Он находится на Еловой улице, дом пятьдесят пять. Это нужно ехать в Ельинский район, конечная остановка тридцать седьмого троллейбуса.
– Хорошо, если заторов не будет, минут через сорок я подъеду, – пообещала я, не слушая дальнейшие объяснения женщины про местонахождение данного места. Общественным транспортом я давно не пользуюсь, у меня есть своя машина, оснащенная навигатором, поэтому мне вполне достаточно указания адреса, куда следует приехать. Я попрощалась со своей несчастной собеседницей, пожелала Леночке успехов в учебе и хороших оценок и покинула квартиру подполковника. Я могла с уверенностью сказать, что девчонка сейчас возьмется за свое любимое рукоделие, а про доклад по географии и вовсе забудет.
До Ельинского района я добиралась долго – и не только из-за того, что пришлось ехать на другой конец Тарасова. Несмотря на то что уже около двух недель в городе царила настоящая зима, дороги почему-то у нас не чистили, и как результат, машины ползли медленно, образуя заторы. Поэтому, когда я наконец-то добралась до нужного мне ориентира – магазина «Семерка», – было уже почти четыре часа дня. Ельинский район нельзя было назвать преуспевающим, напротив, на меня он навевал какую-то тоску и уныние. Все здесь буквально кричало о бедности и безысходности проживающих в нем людей – и приземистые, неказистые домишки, крыши которых были занесены снегом, и сиротливые деревья, протягивающие свои цепкие ветки-пальцы к пешеходным дорожкам, и кричащие вывески магазинов… На моем пути попадались парикмахерские, гордо именуемые «Салон красоты», пара кафе с такими же претенциозными названиями. Одна закусочная называлась «Сладкая жизнь», другая – «Лучший выбор». Ну-ну, посмотрела бы я на этот самый «лучший выбор» – что они предложат? Боюсь разочароваться в своих ожиданиях, но вряд ли там можно найти нечто изысканнее картофельного пюре или не первой свежести булочек с капустой.
Зато магазин «Семерка» я нашла сразу – по той простой причине, что других универсамов с подобным названием поблизости не обнаружилось. Похоже, это был единственный сетевой магазин, остальные продуктовые оказались не столь большими и располагались на первых этажах жилых домов, самыми высокими из которых были пятиэтажные здания. Не думала я, что в нашем Тарасове можно найти подобный район – вроде везде сплошные новостройки, город стремятся благоустроить. Но до Ельинского, видимо, руки у администрации города так и не дошли.
Я припарковала свою машину возле «Семерки» и набрала телефон моей недавней собеседницы. Вера ответила сразу же, словно не расставалась с телефоном и ждала моего звонка, как ребенок ждет Деда Мороза на Новый год. Надо узнать хоть, как к ней обращаться – просто по имени или все же с отчеством. Если она старше меня раза в два, то выберем более почтительный вариант.
– Да, Татьяна… Александровна, я не ошибаюсь? – уточнила женщина. – Вы уже около магазина или что-то поменялось?
– Все в порядке, – заверила ее я. – Я около «Семерки», вы выйдете? Простите, я не знаю, как вас звать полностью…
– Вера Виноградова, – отрапортовала та. – Я сейчас выйду, я в магазине в служебном помещении просто.
Когда я увидела свою новую клиентку, то поняла, что в обращении к ней отчество не принципиальное требование: выглядела она лет на тридцать пять – тридцать семь. Щупленькая, низенькая фигурка, закутанная в длинное черное пальто, на голове – нелепая вязаная шапка, видимо, собственное творение. Женщина горбилась, словно стеснялась всех подряд и пыталась выглядеть как можно незаметнее. Она торопливо подбежала к моей машине, я вышла к ней навстречу. Лицо – затравленное, неяркое, к ней как нельзя лучше подходит выражение «серая мышка». Бесцветные, испуганные глаза, в которых плещется отчаяние с робкими проблесками надежды, искусанные губы, вокруг рта – морщины, делающие ее гораздо старше, чем казалось при взгляде на ее субтильную фигуру. Если Вера и пользуется косметикой, то сейчас от нее не осталось и следа – губную помаду, если таковая вообще имелась на ее лице, видно не было, а глаза казались заплаканными и усталыми, словно она не спала последние ночи. Вера торопливо поздоровалась со мной и проговорила: