— Алло, горсправка? — набрал я ноль-девять. — Будьте так любезны, подскажите номер вытрезвителя на Титова?
Поскольку записать мне было нечем и не на чем, я воспользовался гвоздём, который на такой случай был воткнут в щель. С трудом отыскав свободное местечко на стойке, я процарапал номер: шесть-ноль-три-шесть-пять. Потом прокашлялся, и изобразил характерный кавказский акцент:
— Кировский витрезвител? Прокуратура. Младшего лейтенанта Барсукова пригласите. Срочное дело.
— Лейтенант Барсуков? Прокуратура. Юрист третьего класса Гегешидзе.
— Слушаю вас, — нервно отозвался мой должник.
Страшно, сучонок? Сейчас ваще в штаны наложишь.
— Ну что, Барсуков, прощайся с погонами. Удостоверение можешь на работе оставить.
На том конце провода раздалось слабое блеяние. Уже готов?
— Молчишь? Правилно, молчи. Анна Дмитриевна Барсукова — твой жена?
— Мой, — невольно скопировал мой акцент Барсуков.
Интересно он от страха мог бы сказать «нет»? Там такая грымза, что по характеру, что на внешность. А к старости ваще натуральная баба Яга стала. Как он с ней прожил столько лет?
— Находясь при исполнении обязанностей водителя троллейбуса, гражданка Барсукова насмерть сбила человека на переходе. Грубо нарушила правила дорожного движения.
— Не может быть, — слабым голоском отозвался сучёныш.
— Отчего же не может? Очень может.
— Что же теперь будет?
— Возбуждено уголовное дело, будет расследование, суд. Получит реальный срок. Ну и на твоей карьере отразится, сам понимаешь, жена сотрудника милиции в тюрьме — несмываемое пятно на репутации.
— Ааээ…
— Хочешь спасти карьеру и жену?
— Да, — наконец вразумительно ответил Барсук.
— В таком случае нужны деньги — компенсация родственникам погибшего, дело закроем и спишем на несчастный случай.
— Сколько?
Надо же, повёлся. Как всё просто. Не зря у телефонных мошенников это любимая схема.
— Пятьдесят рублей. Через двадцать минут принесёшь на боковую аллею центрального парка. К тебе подойдут.
Я повесил трубку, не дожидаясь ответа. Двадцать минут — это минимальное время, чтобы ему от вытрезвителя добежать и не успеть голову включить. А мне это время на маскировку, думай, голова. Пальто бы мне или плащ. Но нету. Выверну куртку наизнанку, подкладка яркая, жёлтая, останется в памяти как примета. Воротник поднять. В руку газету «Труд», вон киоск, цена три копейки, и дело сделано. Еще бы кепчонку какую на голову, и хрен он меня узнает. Не таких дурил.
А вот и головной убор. На скамейке сидел дед, сам с собой играющий в шахматы. А за скамейкой валялась шляпа, которую сдул ветер.
Задумчивый дед всё равно ничего не видит, позаимствую ненадолго.
Встреча прошла без сучка без задоринки. Барсуков был слишком напуган, глаза беспокойно бегали, и сам он отворачивался и непрестанно оглядывался. Конспиратор хренов.
— Вот. Я тут приготовил, — прошептал он, протягивая пачку мятых купюр. — Здесь пятьдесят рублей. Ещё столько же готов добавить. Только вы уж поспособствуйте.
«Мне чужого не надо», — хотел я сказать, но вместо этого грозно взглянул на продажного Барсука и приоткрыл сложенную газету. Деньги упали внутрь.
— Можешь жить спокойно… на этот раз, — великодушно разрешил я, с отвращением глядя на бывшего начальника. Уж точно не на будущего. Больше я в полицию не пойду. И даже в милицию, где работают такие сволочи, не хочу. Из парка он уходил быстрее, чем я. А чего мне торопиться? Обращаться он никуда не будет, это очевидно, кто же признается в покушении на взятку должностному лицу? А если вернётся, так я его уделаю. С большим удовольствием.
— Вы шляпу уронили, — протянул я головной убор хозяину.
Тот вскинулся, непонимающе глядя на нас со шляпой. Заозирался, ища свой головной убор.
— Действительно, моя. Спасибо, молодой человек. Я и не заметил. Увлёкся. Партию в шахматы?
— С удовольствием, но не в этот раз, — отказался я.
— Я тут каждый день, приходите, — пригласил добродушный старик.
— Приду, — пообещал я и отправился восвояси.
Самое время подумать о том, что же я хочу и что буду делать в этом знакомом-незнакомом времени. Документов нет, где живу — без понятия. Даже имени своего не знаю. Пожалуй, осмотрюсь, пошатаюсь по городу. На первое время деньгами разжился, так что с голоду не помру. А дальше по обстоятельствам.