Это требование приходится на 2 апреля. Юлию Тимошенко должны были перевести в Центральную клиническую больницу «Укрзалізниці» (Железнодорожную), а 4 апреля она даже соглашается начать лечение под руководством экспертов из Академии медицинских наук Украины. После этого 20 апреля ее переводят из колонии в больницу.
Но уже на следующий день Юлия Тимошенко отклоняет первое медицинское обследование и строго-настрого отказывается от лечения. Ее опять переводят в колонию. Там она начинает голодать. Невропатолог профессор Лутц Хармс из «Шарите», вскоре прилетевший из Берлина, пытается убедить ее прекратить голодовку и согласиться на лечение в Железнодорожной больнице. Последующие отказы лечить межпозвоночную грыжу, по словам медика, могут привести к стабильному ухудшению ее здоровья.
На пресс-конференции в Харькове профессор Хармс объясняет: Юлия Тимошенко постоянно страдает от «хронического болевого синдрома». «Болезнь не излечить физиотерапией и парочкой таблеток, и лечение не может длиться всего три дня»,— говорит врач и заявляет, что Тимошенко нужна комплексная терапия, которая должна продолжаться минимум два месяца.
Было ясно, что дату суда Тимошенко установят на 21 мая. Таким образом, 9 мая Юлию Тимошенко из женской колонии снова переводят в Железнодорожную больницу, где ее наконец-то начинают лечить.
Спустя почти три месяца берлинская «Шарите» сделала заявление в прессе, на которое СМИ практически не отреагировали. «В понедельник, 30 июля, врачи «Шарите» профессор Карл Макс Айнхойпль, доктор Аннет Райссхауэр и профессор Лутц Хармс встретились с лечащими врачами Юлии Тимошенко в Харькове. «Переговоры с украинскими коллегами оказались успешными,— заявил профессор Айнхойпль после возвращения из Украины.— У нас был конструктивный разговор с украинским министром здравоохранения Раисой Богатыревой, мы достигли полного взаимопонимания»,— продолжил он.
Врачи «Шарите», украинские врачи больницы № 5 (Железнодорожной) и украинские члены международной комиссии единодушно договорились, что терапию следует продолжать сообща.
Первое улучшение состояния здоровья Тимошенко было отмечено всеми участниками. Терапевтические мероприятия и до сих пор проводятся в тесном сотрудничестве между немецкими и украинскими врачами. Чтобы добиться стабильного улучшения, с точки зрения экспертов, необходима восьминедельная терапия при условии полного покоя. «Мы видим лечение госпожи Тимошенко как наше врачебное задание, которое базируется на общемировой врачебной этике. Политические, правовые и социальные оценки в данном случае не имеют значения»,— добавил профессор Айнхойпль.
Но это — ближайшее будущее. А пока я сижу в кабинете генерал-майора Сидоренко и меня, в отличие от берлинских врачей, интересует скорее политическая, правовая и социальная составляющие случая Тимошенко, нежели медицинская. Она так же важна, вне всякого сомнения, тем более, что главная героиня использует его как очень действенный инструмент.
Но мне, простому обывателю, не разобраться во всех этих узкопрофессиональных терминах: они одинаково не понятны мне и на родном немецком, не говоря уже об украинском. Врач по-доброму смеется над моими попытками разъяснить ему мою мысль. Он столько усилий потратил на этот список, а я всего лишь говорю: хорошо-хорошо, возможно… нет, не возможно, а наверняка, я использую его в качестве основных знаний…
Потом возвращается майор и провожает меня к выходу. А его шеф уверяет его, что все прошло успешно. Сидоренко поднимается и берет брошюру формата А-4, которая все время лежала перед ним. Это цветной каталог на 172 страницы, издаваемый его ведомством. Здесь представлена продукция, производимая в местах заключения (каждая со своим фото, отсортированная по областям страны). Поскольку государство финансирует всего лишь одну треть производственных затрат, остальные две трети колонии вынуждены самостоятельно зарабатывать. Работа в местах заключения, насколько мне стало известно в харьковской женской колонии,— не столько социальная или терапевтическая, сколько экономическая потребность. Начиная с мебельной обивки и заканчивая кирпичом — здесь предлагают всё, сотни видов продукции, и все это должно продаваться на внутреннем рынке. Да, под всем этим — полки, но и они не выглядят так, как будто предназначены для шведского магазина мебели.