В воскресенье, 15 февраля, в день годовщины, было холодно, сыпал мокрый и густой снег. У могилы Неизвестного солдата под топот дружно марширующих солдат и энергично сыгранный старый советский гимн возложили венок. Затем триста-четыреста ветеранов, среди которых были Александр Гергель и его товарищи из 860-го отдельного мотострелкового полка, пронесли красные знамена 40-й армии по снегу и слякоти от входа в мемориальный комплекс на Поклонной горе к памятнику воинам-интернационалистам. Там к ним обратились генералы: Руслан Аушев, сражавшийся в Панджшерском ущелье, ставший Героем Советского Союза и президентом своей родной Ингушетии, и Валерий Востротин, еще один Герой Советского Союза, штурмовавший дворец Амина и командовавший 345»м гвардейским отдельным парашютно-десантным полком во время операции «Магистраль».
Речи были сдержанными и, к счастью, краткими: Аушев пошутил, что если бы советские политики учились в военной академии и все спланировали как положено, то войска были бы выведены в теплое время года, и теперь ветеранам не пришлось бы стоять в снегу. Солдаты, по словам выступавших, защищали интересы страны и сделали то, чего ждала от них Родина. Они отправились на помощь афганцам, а когда афганцы перестали в них нуждаться, покинули страну. Председатель Российского союза ветеранов Афганистана Франц Клинцевич, бывший замполит, сказал, что это был плохой мир, но плохой мир лучше хорошей войны. Спокойно и с достоинством выступила мать одного из павших: афганская война должна стать последней войной, где погибали русские парни, говорила она, забыв о Чечне.
Вечером состоялась торжественная церемония в Кремле. Казалось, двадцать лет спустя заслуги и страдания ветеранов Афганистана наконец получили официальное признание — пусть даже государства, за которое они дрались, более не существовало.
Эпилог.
Расплата
В декабре 1989 года Съезд народных депутатов СССР принял резолюцию о том, что решение о вторжении в Афганистан «заслуживает морального и политического осуждения». В последующие годы политики правых взглядов и лидеры ветеранских организаций, такие как Франц Клинцевич, добивались формальной отмены этой резолюции или же пытались доказать, что она не подразумевала осуждение войны{565}. Но мало какая другая страна оказалась готова принести извинения за провал, сколь спорной ни была бы эта формулировка.
Смерть и опустошение, пришедшие на афганскую землю после 1979 года, не были беспрецедентными. Когда иностранное вторжение накладывается на гражданскую войну, и особенно когда одна из сторон обладает подавляющим техническим превосходством, диспропорция между жертвами с той и с другой стороны становится огромной. Потери среди мирного населения в подобных войнах, а значит, и соотношение потерь с обеих сторон невозможно определить сколько-нибудь точно. Никоим образом нельзя возлагать всю вину на иностранцев. Очень многие афганцы, вьетнамцы и алжирцы в ходе войн XX века были убиты собственными согражданами. Но какой бы неточной ни была статистика, ясно одно: во время вторжений местные жители гибнут гораздо чаще пришельцев. Поэтому вероятность завоевать умы и сердца граждан страны (эта рекомендация лежит в основе всех теоретических разработок в области борьбы с партизанами) заметно снижается (см. Приложение 4).
Так или иначе, для Советского Союза это была во многих отношениях незначительная война. И те, кто потом утверждал, что Россия потеряла в ней целое поколение, сильно преувеличивал{566}. За девять лет в Афганистане отслужили 620 тысяч молодых мужчин и небольшое число молодых женщин (525 тысяч служили в Вооруженных силах, остальные — в пограничных войсках и спецназе КГБ, а также в МВД) — 3,4% людей, подлежавших призыву на военную службу. Во время войны в Афганистане большинство советских солдат служило на Дальнем Востоке или в Европе, откуда, как считалось, исходит главная угроза.
По официальным данным, погиб i 5051 солдат — 2,4% служивших в то время. Эта статистика включает потери пограничных войск и солдат, пропавших без вести, умерших от болезней или ранений, в том числе тех, кто умер после увольнения из армии (около 5,5% общего числа погибших) или в результате несчастных случаев (12%). В числе погибших были 52 женщины, четыре из них — в звании прапорщика, остальные — гражданские служащие.
В Афганистане сражались представители всех народов СССР, от самого многочисленного, русского, до самых маленьких. Среди погибших были советские немцы, поляки, греки, румыны, один цыган, один финн, один венгр и один чех. Бремя войны распределялось неравномерно, но в среднем на миллион жителей СССР приходилось 52,7 погибших. Народы Средней Азии пострадали в относительном измерении сильнее всех: 65 погибших на миллион жителей. Так что рассказы о том, что жители среднеазиатских республик не готовы были сражаться с собратьями по вере — миф. Для славян в целом число погибших составляло 53,5 на миллион жителей, для русских — 51,2. Жители Кавказа и прибалтийских государств полагали, что в Кремле специально выбирали их для службы в Афганистане, поскольку считали политически ненадежными. Статистика показывает, что это тоже миф: в Афганистане на каждый миллион жителей этих республик погибли, соответственно, 25,8 кавказцев и 17 жителей Балтии.