Конечно, Кармаль не мог с этим смириться. В июне 1978 года он провел в Пагмане съезд фракции «Парчам», на котором было решено свергнуть существующую власть. Амин об этом узнал, и деятельность фракции признали незаконной. Все «парчамисты» были сняты с высоких должностей в правительстве. Власть полностью перешла в руки «халькистов».
В приподнятом настроении встречал Тараки посла СССР в Афганистане Пузанова. Говорили о революции, обсуждали текущие события.
– Революция в Афганистане станет примером для стран Востока, – высокомерно заявил Тараки.
Слегка коснувшись положения дел, он подробно остановился на роли Амина в совершении революции, его преданности общему делу и ему лично, как своему учителю и главе государства.
– Я поручил Амину держать с вами тесный контакт, будете все вопросы обсуждать с ним, – затем, обращаясь к секретарю, добавил: – Пригласите товарища Кармаля.
В кабинет вошел Кармаль, поздоровался, сел за стол рядом с присутствующими и произнес заранее приготовленную речь. По сути, он обвинял Тараки в нарушении демократии. Кармаль просил рассказать руководству ЦК КПСС о ненормальной обстановке, сложившейся в ЦК НДПА. Он говорил, что все руководство партии и страны взяли в свои руки два человека – Тараки и Амин.
– Меня, второго человека в партии и государстве, отстранили от всех дел, лишили возможности работать. Решения готовятся и принимаются без обсуждения, – Кармаль не отводил взгляда от Тараки. Создавалось впечатление, что он высказывает все накопившееся в душе именно ему, своему товарищу, с которым вместе готовил вооруженное восстание и радовался победе революции. – Я изолирован. Мне остается только притвориться больным или уехать послом в какую-нибудь страну.
– Хватит! – Тараки стукнул кулаком по столу. – У нас полная демократия и решения принимаются коллегиально. А кто не хочет считаться с принятыми решениями, будет их игнорировать, по таким мы пройдемся железным катком.
– Вчерашним решением политбюро несколько товарищей назначены послами в зарубежные страны, – сказал Кармаль, обращаясь уже к Пузанову, – Нур и я тоже готовы выехать за рубеж, отправьте нас послами в какую-нибудь страну.
– Пройдемся железным катком, – Тараки повторил понравившуюся ему фразу.
Кармаль встал. Глаза его налились кровью, искаженное злостью лицо говорило об окончательном разрыве товарищей по партии. Он попрощался и вышел. Когда за возбужденным «парчамистом» закрылась дверь, Пузанов сказал:
– Кармаль – подготовленный дипломат.
Лидер Афганистана расценил эту фразу как «добро» на окончательную победу его фракции. Получив то, что хотел, Тараки дал понять, что встреча закончена и у него больше нет вопросов к представителю СССР.
Утром следующего дня начались аресты. Каждый день тюрьма пополнялась все новыми и новыми «врагами революции», многие из которых немало способствовали ее победе. Все усилия советников КПСС, направленные на преодоление кризиса в НДПА, потерпели фиаско. Вскоре Кармаль получил агриман посла в Чехословакию и спешно покинул Афганистан.
В ночь перед отъездом, встретившись со своими сторонниками, он уверенно говорил о том, что нельзя прекращать борьбу, что он со своей стороны продолжит ее, даже находясь в другой стране. Призывал всех к активной деятельности в условиях жесткой конспирации.
– Это не конец, – сказал он своим товарищам, которые теперь были вынуждены начать подпольную деятельность, – я вернусь с красным флагом в руках. – Это был намек на то, что у него не только есть план возвращения, но и уверенность в поддержке Советского Союза.
Алексей и Татьяна Плескуновы. «Афганский пол пот»
© Алексей Плескунов, Татьяна Плескунова, 2014
Меньше четырех месяцев прошло с того момента, как руководитель революционного совета вооруженных сил полковник Абдул Кадыр зачитал по радио обращение к афганскому народу. Гордо звучали его слова: «…Уничтожены последние остатки империалистической тирании, и покончено с деспотизмом…» Через два дня он так же гордо обратился к членам ЦК НДПА со словами:
– Военные взяли власть, теперь я передаю ее Народной Демократической Партии Афганистана.
В первые майские дни полковника Абдул Кадыра назначили министром национальной обороны с присвоением воинского звания генерал-майора, а через три с половиной месяца, обвиненный в заговоре против руководства партии и государства, он был арестован. Вместе с ним по такому же обвинению в застенках оказались не только многие «парчамисты», но и просто те, кто был не согласен с происходящим в стране.