Семен, сраженный вихрем впечатлений, молчал.
– У вас нет имени, – детка продолжала свои расспросы. – А как вас мама родила?
– Иди домой! – возмущенно повелела старуха. – Это моя внучка, – она сделала два шага к Семену и тихо, как бы на ухо добавила: – Она осталась без отца и матери. Их убили…
Семен, извинившись, стал отворачиваться под режущий слух вязкого голоса сумасшедшей старухи.
– Вы моего папу не видели? – вдогонку услышал Семен звонкий голос девочки, которую, видимо, держат в неведении, обманывая каждый день.
Он не ответил, потому что он не мог: комок, подступивший к горлу, сдавил его голосовые связки.
В нем прибавилось смелости, и он решительно вернулся к дому, чтобы войти внутрь любым способом.
Таксист стал возмущаться:
– Павлович, я спешу.
– Подождешь, – строго, по-военному, ответил Семен.
Таксист притих.
Семен зашел во двор, поднялся по ступенькам на крыльцо, взялся за висячий замок и с силой дернул. После недолгой раскачки замок поддался и открылся. По мере того как Семен углублялся внутрь дома по коридору, его сердце билось все сильнее. Был слышен запах сырости, видна была паутина по углам, и Семен сделал вывод, что в этом безжизненном пространстве давно никто не живет. Ему стало тяжело дышать и двигаться. Из коридора он сразу попал в гостиную, и ему бросилась в глаза его гитара с наклейкой Дина Рида. Он остановился и перевел дыхание, его рука потянулась к гитаре, думая, что там остался отпечаток руки его любимой. Он понюхал запах дерева, затем скользнул пальцами по струнам – дребезжащий звук, который она слушала и любила. Его отрешенный взгляд переместился на картинку, нарисованную карандашом, которая висела над диваном. Стоп! Это что? «Мужчина и женщина с цветами в руках на краю ломающегося и уводящегося под воду пирса» Семен онемел – он мгновенно прочитал смысл картины и то, что она хотела передать. Повесив гитару на место, он выскочил из дома.
Таксист, увидев выражение лица своего пассажира, испугался: он был бледный, но застывший подбородок не давал скорбным складкам расходиться по краю рта и крыльям прямого носа.
К ним спешно приближался старик с противоположной стороны улицы. Он остановился и поднял взгляд на Семена.
– Кто вы такие и что вы здесь ищете?
Семен растерялся.
– Это дом моей жены Резниченко Светланы.
Старик приблизился и слезящимися глазами стал всматриваться в лицо Семена:
– Семен?
– Да, тот самый.
– Не может быть, вернулся с того света, – он опустил голову, потом отвел взгляд в сторону, не в силах переосмыслить услышанное. – Она так любила тебя, ждала тебя.
«Ну, спроси, – приказывал себе Семен. – Спроси!» У него язык не поворачивался, чтобы спросить: «А где она?»
Старик потух, вздохнул, согнулся и стал отходить.
– Отец, я что-то вас не помню. – Семен застыл с протянутой рукой. – А где она?
– На кладбище, – старик отвернулся, повел пальцами по глазу, и потопал в обратную сторону.
Таксист с расстояния наблюдал за Семеном и стал строить догадки, почему он скис и растерялся. Время шло. Таксист прокричал:
– Семен, поехали! Что случилось, Павлович?
– Поехали!
– Куда?
– На кладбище.
У таксиста в недоумении вытянулось лицо.
Охранник кладбища долго листал толстую книгу, затем взял другую, постарее, потом еще. Семен не мог ни о чем думать. Он сейчас боялся, что этот мужик с бледным лицом зачитает имя его жены. Так и случилось: он поднял взгляд с безразличием и зачитал: «БЕЛОЗЕРОВА СВЕТЛАНА ТИМОФЕЕВНА. 1988 год. Пятый ряд».
– Она умерла? – спросил Семен, потеряв контроль над своими словами и мыслями.
Сторож округлил глаза.
– Выходит, да, – сказал мужик с холодным взглядом, закрывая книгу записей. – Умерла.
Семен шел среди надгробий с охапкой цветов, покачиваясь из стороны в сторону с помутневшим разумом – бледный, убитый, с чувством вины и отчаяния.
«В тот прощальный день Света с утра была в странном настроении: ее поддельная улыбка напоказ была смешана с безысходным ожиданием конца света. Как только они приехали на вокзал, она попросила его пройти в тот зал, где они впервые увиделись. Она, попросив двух мальчиков освободить ту скамейку, посадила его туда, грустно сказав:
– Здесь началась моя любовь, Семен, – она положила руку на скамейку. – Если тебя долго не будет, я буду приходить сюда, чтобы общаться с тобой, любимый.
Семен сел на поезд, она осталась на перроне. Поезд тронулся, и она бежала вслед за ним, махая рукой. Семен все время рисовал себе эту картину, где он хотел вернуться к ней обратно, чтобы взять ее теплую руку в свою и больше не опускать ее никогда».