Увидев Ассада, Хафиз жутко обрадовался и, узнав, что солдат может не только разобрать рацию по деталям, но также умеет читать и писать на нескольких языках, прикомандировал его к себе адъютантом. То, что солдат не смог собрать обратно раскуроченную напоказ рацию, командира уже не волновало. Дело в том, что Хафиз чрезвычайно страдал от серьезных разногласий с алфавитом.
Около месяца Ассад, получивший прозвище "инженер", занимался тем, что читал майору приказы из центра и записывал ответы под его диктовку. И вот, наконец, пришел приказ двинуться на борьбу с врагами, и всем, как один, пасть смертью храбрых в борьбе за родину. Сначала Ассад думал вовсе не зачитывать этот приказ командиру, но потом решил зачитать, надеясь, что, услышав подобные известия, майор может скончаться на месте от разрыва сердца. Однако реакция была скорее прямо противоположной, так как Хафиз, выслушав сообщение, порывался застрелить адъютанта как "черного вестника", принесшего дурные новости, но передумал, решив, что тогда некому будет вносить имена в списки павших.
Нужно отметить, что никто из бойцов не был в восторге от открывшейся перед ними перспективы, но, так как приказы не обсуждают, а только высмеивают, гарнизон, обзывая свое начальство неприличными выражениями, начал подготовку к отправке в горы. Но, вероятно, Ассаду было не суждено совершить ратный подвиг.
Совершенно случайно в их часть приехал троюродный брат Ассада, Мурза, который был начальником гарнизона, расположенного в двадцати километрах, и капитаном правительственных войск. Достаточно скромное воинское звание Мурзы объяснялось, видимо, тем, что он никогда не был душманом и ещё не научился подбивать советские танки.
Узнав родственника и жутко обрадовавшись такой встрече, Мурза начал уговаривать Хафиза подарить ему Ассада. Но Хафиз упорствовал и твердил, что без Ассада некому будет читать и писать документы, на что Мурза вполне разумно отвечал, что сам безграмотен и в армии вообще практически нет ни одного офицера, который умел бы читать. Более того, образование самого генерала и начальника главного штаба ограничивается тем, что он умеет лишь подписываться, однако никому это еще не мешало в выполнении боевых задач. Майор же, в ответ, заявил, что "инженер" отправится в часть своего родственника только после того, как составит списки павших. Решительно среагировав на такое заявление, Мурза тут же предложил Хафизу двести грамм анаши. Хафиз не соглашался, но когда Мурза дошел до полкило, дело было улажено. Списки павших было решено составить немедленно, до отъезда Ассада. Жутко торопившийся Ассад решил особо себя не утруждать, и предоставил командиру полный список личного состава, после чего поспешно уехал вместе с капитаном Мурзой. Так "инженер" вновь оказался под крылом одного из своих родственников.
Хаифз же, со своими бойцами, ушел геройски погибать, и, говорят, что все, кроме него, в самом деле погибли, а он перешел обратно к душманам. Таким образом список павших, подготовленный Ассадом, был верен почти во всем, за исключением того, что в нём была и его фамилия. В результате мать Ассадуллы получила похоронку и орден, которым награждался её сын, павший на поле боя смертью храбрых. Бедная женщина могла бы умереть от горя, если бы Ассад, выпросивший у своего троюродного брата увольнительную, не сидел в тот момент перед ней, уплетая свежеиспечённые лепешки. Когда выяснилось, что Ассадула Тотахел геройской смертью вовсе не погибал, орден у него отобрали. Правда мать из-за этого особо не расстраивалась.
Ассад вернулся из увольнения в часть, и Мурза выдал ему рацию. Потом последующие две недели Ассад сидел вместе с Мурзой и этой рацией в командирском блиндаже и курил гашиш. Наружу было высунуться совершенно невозможно, так как там без конца падали душманские снаряды. Так продолжалось дней пятнадцать, а потом начал падать снег. Как ни странно, но снаряды при этом падать перестали. Видимо они категорически отказывались летать по такой холодной погоде. Все солдаты Мурзы, почувствовав приволье, повылезали из укрытий и тут же, на радостях, обкурились гашиша. Как объяснили Ассаду, войны не будет до весны, так как душманам зимой воевать лениво, а правительственным войскам воевать лениво всегда.