Считать нас по головам смысла не было — в вертолете были даже свободные места. Пилот запустил двигатель, и, как по команде, ухнули первые орудийные выстрелы. Моджахеды, как и обещали, пытались отбить у талибов мысль поиграть со «стингером». Талибы то ли были застигнуты врасплох, то ли еще не разобрались в смысле предполагаемого маневра противника, но пока не отвечали. Вертолет проехал десяток метров по вдавленной в глину траве и легко взлетел.
Мы летели над самыми домами. Я видел, как в скрытых от взглядов дворах женщины, у которых на голове был лишь платок, возились у дымящихся очагов, готовя ужин. Но сейчас мы ничем не рисковали, глядя на их открытые лица. Здесь, в воздухе, мы не были посторонними мужчинами. Мы были почти что богами.
Моя мама, когда кто-то ее очень удивляет или когда происходит что-то невероятное, заставляющее ее усомниться в собственном понимании всего функционирования жизни, говорит: «Тысяча и одна ночь!» Мне хватило восьми.
Эпилог
На самом деле история уже рассказана, и это — так, воспоминания вдогонку. Мы добирались долго. Отвлекающий маневр в целом удался… Ну, выпустили в наш вертолет пару-тройку очередей — не попали же! Перелетев таджикскую границу, мы сели в Курган-тюбе, где у Масуда была тыловая база. Мы пошли в чайхану и просидели там часа два — благо, нам с ребятами все еще было что друг другу рассказать! Потом, уже приземлившись в Душанбе, мы долго стояли у вертолета, ожидая пограничников. Когда я оказался в своем номере в гостинице «Таджикистан», было уже около девяти вечера. В Нью-Йорке — девять утра. Джессика проводила Бобби в школу и сейчас должна быть дома.
Люди, которые разговаривают с моей женой впервые, часто думают, что она еще не проснулась. Нет, у Джессики всегда такой голос. Я считаю, что так говорят ангелы на небе, — мягко, отрешенно, иронично. Это ощущение особенно остро, когда я звоню сразу после ознакомительной поездки по новому туристическому маршруту типа этой. Я же официально пересекал Каракумы на верблюдах!
— Солнышко, куда же ты пропал? У тебя все в порядке?
— Ну конечно, что может случиться? Все безумно красиво, сплошная экзотика! Народ приветливый, верблюды, барханы, миражи. Все замечательно!
— А чем тебя там кормили? Это из тех стран, где, как ты говоришь, на первое суп из баранины, на второе — бараний шашлык, а на третье — компот с бараниной?
— Примерно, — рассмеялся я. — Но ты же знаешь, верблюд и среди песков найдет колючку. Так и я.
— Я тоже хочу в пустыню. Мы съездим с тобой еще раз?
— М-м, не уверен.
— А что не так?
— Ночью все-таки очень прохладно. Это не для всех!
— Ты не простыл?
— Нет! У нас, правда, на привале взорвался баллончик с газом — плечо мне немного задело.
Вы скажете, что я законченный врун? Ну, ладно, я не могу рассказать, как меня на самом деле ранило. Но почему надо врать, что я не простужался? Я скажу, почему. Одна болезнь, тем более раз ее не удастся скрыть, — правдоподобна. Две — уже нет!
Мы поболтали с полчаса, и я набрал Эсквайру.
— Раз ты звонишь, ты уже на месте! — заключил мой куратор. В разговорах по телефону он никогда не называет ни имен, ни географических названий. — Это главное!
Я всегда стараюсь соответствовать Бородавочнику в его стремлении к конспирации.
— Главное, мы вернулись в том же составе. Буквально за несколько часов до вылета. Собственно, наши друзья нас отправили, как только мы нашли ребят.
— Давай в двух словах!
Это Бородавочник меня не торопит. Он просто боится прослушивания — с мобильного что может быть проще?
— По первому пункту удалось больше, чем можно было надеяться. Мы поговорили и обсудили, как действовать, — тут я сообразил, что Эсквайр поймет меня неправильно. — Я имею в виду, я поговорил и с нашим человеком, и с ним самим.
— Этого я не понял, но не надо мне сейчас объяснять. Завтра прилетишь и все расскажешь.
— Завтра не уверен. У меня здесь еще осталась пара дел.
— Полдня хватит? Я распоряжусь, чтобы задержали борт, пока ты не освободишься.
— Полдня хватит.
— А что по второму пункту?
— В ожидании завтрашнего разговора скажу только, что вы ожидали от меня слишком много. Здесь я пустой.
— Ну и ладно, не переживай! Кассеты свои там не забудь! А главное, ты дома!
Что-то в этом эпилоге я мог бы и не говорить. Например, что мы всю ночь с ребятами проговорили в моем номере за королевским столом. Лев вернул мою московскую кредитку, и, помня, что на каждое действие есть противодействие, мы сняли стресс соответственно его силе. Жаль, что Льва я не мог к нам пригласить. Но мы с ним тоже пообедали обстоятельно, как два взрослых мужчины, на следующий день. С похмелья получилось совсем неплохо! Хотя для нас обоих главное было не выпить, а поговорить.