Это было чистое вранье. Во-первых, во всех номерах «Душанбе» были прямые номера, и Дед Мороз записал мой в первый же день. А во-вторых, двадцать минут назад я еще был у себя.
Только тут я заметил в группе стоящих поодаль людей Фарука — того контрразведчика из афганского посольства, который поклялся не улетать без нас. Он широко улыбнулся мне и подошел поздороваться.
— А где ваша группа? — спросил он.
— Сидят в гостинице и ждут от меня новостей, — без тени язвительности, также широко улыбаясь, сказал я. Я вообще быстро учусь нравам и обычаям страны пребывания.
— Звоните им скорее!
Фарук протянул мне мобильный. Я забыл в Москве зарядник для своего телефона. В Душанбе купить новый не удалось, а просить Контору выслать мне зарядник из Москвы я не стал. Мы ведь должны были вот-вот перелететь в Афганистан, а там сотовой связи точно не было.
Пока я набирал номер Димыча, Фарук сделал знак одному из людей, с которыми он стоял.
— Я пошлю за ними своего водителя, — сказал он. — Так будет быстрее.
— Мой таксист тоже ждет у дырки в заборе, вон там! — показал я. — Пусть он проедет мимо и заберет и его. У нас полно аппаратуры.
Фарук что-то сказал водителю, и тот не спеша — мужчинам не пристало проявлять торопливость — направился к забрызганной грязью «Волге», стоящей на краю вертолетной площадки. В трубке раздался голос Димыча. Я прокричал ему, чтобы они с Ильей немедленно спускали вещи в холл — свою сумку я перед уходом закинул в его номер.
Фарук внимательно слушал русскую речь — возможно, он понимал, хотя и не признавался в этом. Теперь он уже не казался мне вполне современным западным человеком.
— Я думал, мы договорились, что вы не улетите без нас, — не выдержал я.
— Конечно, мы полетим вместе на втором вертолете! — как ни в чем не бывало заявил Фарук. Но при этом по его приказу один из провожавших афганцев вытащил из вертолета красную нейлоновую сумку. Его сумку.
Первый вертолет был загружен. Усатый пилот задраил дверь изнутри, и Дед Мороз помахал кому-то рукой. Пришел в движение винт, и по мере того, как он набирал обороты, вертолет от мелкой дрожи переходил к судорогам. У меня теперь было время рассмотреть его получше. Это явно была одна из тех машин, которые перевозили советских солдат еще лет пятнадцать назад. Краска цвета хаки кое-где облупилась, и эти места были подкрашены черным. Закрепленные по обоим бортам батареи, выстреливающие тепловые ловушки, были пусты. Впрочем, та, которая была по нашу сторону, и не могла бы стрелять — ее ячейки, напоминающие соты, были смяты — похоже, неудачным маневром на земле.
Я ожидал, что вертолет тут же легко оторвется от земли и, совершая крутой вираж, возьмет курс на вожделенную сопредельную территорию. Отнюдь! Вертолет вырулил на взлетную полосу и, как самолет, приступил к разгону. Проехав по земле с полкилометра, он, как беременный пеликан, тяжело оторвался от земли, завис в воздухе, как бы прикидывая, сможет ли полететь, и все же начал подниматься.
Минут через сорок, когда прибыла группа, я смог оценить и внутреннее убранство стальной птицы. Большую часть салона занимала большая красная цистерна с запасом топлива, закрепленная по левому борту. Вдоль кабины пилота и по правому борту шли две скамейки, на которых размещались пассажиры. Нам досталось место в хвосте, у последнего иллюминатора, но люди все прибывали. Лицо Димыча, которому приходилось пользоваться этим видом транспорта не один десяток раз, постепенно вытягивалось.
— Что? — спросил я. Димыч пожал плечами.
— И все же?
— По правилам в вертолет можно загружать столько людей, сколько остается сидячих мест.
Лицо Ильи, обычно лишенное определенного выражения, оживилось.
— На скамьях пятнадцать человек, а на полу — еще семнадцать, — вскоре сообщил он.
И при каждом были какие-то вещи. Только наша аппаратура, аккуратно сложенная в самом хвосте, весила сто тридцать килограммов — мы платили за перевес, когда летели из Москвы в Душанбе.
Дверь кабины открылась, и в салоне появился один из двух пилотов. Он проделал ту же операцию, что и Илья, отметив кивком и пришептыванием каждую голову и прикинув количество багажа. Его более чем двукратный перевес не смутил. Дверь закрылась, и тут же вертолет охватила дрожь. Фарук — он сидел спиной к кабине с двумя иранскими журналистами, тоже летевшими в Талукан, — дружески подмигнул мне. Я подмигнул ему в ответ. На Востоке не стоит ни с кем ссориться!
Мы тоже сначала прокатились по полосе, а затем натужно, но все же оторвались от земли. Вертолет поднялся примерно на километр и уверенно пошел крейсерским курсом. Все заметно повеселели.