– Смотрите, товарищ старший лейтенант, что за дикари! Их же солдат мертвый в кабине, его не достают, а на мешки все набросились. Неужели и правда для них жизнь и смерть так малозначит, – негодовал Палий.
– Да, точно, они нам настолько чужие, что мы их даже понять не можем.
В кустах что-то горело, везде валялись ветки и зелень, срезанные пулями, в стене дувала зияла пробоина размером с легковой автомобиль, а из глубины жилья вырывались клубы дыма, скоторыми носились обрывки лоскутков, пепел. Однако это не мешало то одному, то другому бойцу Афганской армии волочить из развалин какие-то лохмотья, мешки, тюки, тазы и другуюнехитрую домашнюю утварь. Гортанно крича, двое самых удачливых бегом тащили сетку от железной кровати.
– Вот, гады, мародеры проклятые, кому война, а кому мать родна, – не мог успокоиться Палий.
– Ты со своим уставом в чужой монастырь не лезь, – одернул его Стоцкий, может это у них считается законным трофеем. А вообще я слышал, что с довольствием у них плохо, почти наподножном корму воюют.
– А что они вообще едят? – Иващенко понемногу начал приходить в себя.
– Из мяса в основном баранину, говядину да и вообще, наверное, что попадется. Свинину не едят, это уж точно. А еще картошку, овощи там всякие, бобы, крупы. Мы когда-то на боевойоперации рядом с дружеским кишлаком стояли, так нам местные афганцы еду свою принесли. Угостить решили, наверное, в благодарность, что "духов" отогнали.
– Ну и как еда?
– А никак, один только наш переводчик и ел. Больше никто не рискнул. Принесли они нам еду в деревянных больших плоских блюдах. Сверху куски лепешек лежали, а под ними варевокакое-то – вперемежку куски картошки, фасоль крупная, может это и есть бобы, горох и еще что-то вроде гороха только помельче и желтое, наверное, чечевица, лук и еще неизвестно что. Ивсе явно недоваренное, картошка серая, полупрозрачная, и запах не ахти какой. Я на это посмотрел, сам есть не стал и бойцам своим запретил. Тем более, что тут в Афгане и желтуха, и тиф,и паратиф, и дизентерия, и вообще такую заразу подцепить можно, что наши врачи и не слышали о такой.
– Когда же это Вы, старший лейтенант, руководя комсомолом повоевать успели? – ехидно поинтересовался Палий.
– Ты, сержант, не сильно заговаривайся! Что распустился в Хайратоне? – нарочито строгим голосом одернул Палия Стоцкий и уже спокойнее добавил, – я же не все время секретаремкомитета ВЛКСМ был, в Союзе артиллерийским взводом командовал и здесь довольно долго довелось.
– А Вы свое первое боевое крещение помните? Расскажите, – Иващенко снова стал нормальным жизнерадостным парнем.
– Конечно, помню, но рассказывать неинтересно, ты лучше за дорогой следи.
– Ну, расскажите, интересно, – поддержал просьбу водителя сержант.
– Ладно, – Стоцкий махнул рукой, – слушайте, коли интересно. – Служил я тогда в Кундузе в артиллерийском полку командиром взвода. Без году неделя как приехал, а тут нашу батареюотправляют на боевую операцию. Наша задача пехоту сопровождать, огнем поддерживать и "духов" из кишлаков вышибать. Служил я на ГРАДах, Знаете, как военная "катюша", толькопоновее (бойцы дружно кивнули). На базе Урала реактивная установка из сорока стволов. Классная кстати техника, как "шмальнет" своими 40-ка "сигаретами летающими" так никому малоне покажется. И стреляет точно, и машина хорошая. Ехали мы в колонне примерно как сейчас, только техника вся боевая, жара, пылища кругом столбом стоит. Внезапно где-то стрелять начали, колонна сразу по тормозам и все стали палить из всех видов оружия в одну сторону. Кто откуда стреляет – ничего не видно, не понятно.
Я из машины выскочил, автомат взял перед собой, как в кино показывают, ногу отставил и тоже давай туда палить. Перед моим Уралом радийный ГАЗ-66 стоял с будкой, а перед нимБТР с пехотой, солдат на броне человек шесть сидело.
Вдруг смотрю, пехоту с брони как ветром сдуло, глазом моргнул, а они уже все под БТРомлежат, и по броне что-то чиркнуло, видно по слою пыли. Водителем у меня был сержант Дагаев,чечен, отличный парень, все у него всегда на "5" балов – и сам, и машина. Так вот он меня за рукав схватил, тянет под машину и кричит: "Пули, смотрите!". А метрах в трех перед машиной: "фьюить-фьюить" – в пыли фонтанчики пляшут. Мы с ним из-за колеса Урала выглядываем, а за дорогой, метрах в двухстах какие-то мужики бегают. Одеты не по-нашему. Дагаев кричит: "Вот духи, туда стреляем". Я как на курок нажал, так за два раза весь магазин и выпустил.