Дверь распахнулась и с волной свежего воздуха в зал вошел стройный худощавый капитан в щегольской шитой на заказ фуражке с красным околышем, отутюженной шинели и блестящих,словно лаковые, сапогах.
– "Товарищи отбывающие! Внимание! Я помощник военного коменданта Сидоров, – звонким голосом представился капитан и когда шум голосов немного стих, продолжил. – Хочунапомнить вам, что все обязаны соблюдать воинскую дисциплину и порядок. В том числе и во время следования до места назначения…"
Далее прозвучал набивший оскомину казенный инструктаж, долгий перечень запретов и разрешений.
– "И последнее, – подытожил капитан, – сегодня отправляем два рейса, все обязаны пройти таможню. Когда прибудут таможенники, будем вызывать для досмотра вещей по несколькочеловек, после досмотра – сюда не возвращаетесь, идете на посадку к самолету. До этого отсюда никому не уходить, ждите команды. Да, напоминаю, что больше двух бутылок водки черезграницу провозить запрещено, таможня конфискует, даже нести не советую, лучше сами уничтожьте, но меру не забывайте, будьте людьми. Тут недавно трое так нализались, что вместосамолета их в "скорую помощь" отнесли, а потом еще комендант по 10 суток гауптвахты впаял со всеми последствиями. Вопросы есть?"
– "Есть! – пробасил кто-то из толпы. – Во-первых, когда таможенники приедут, и, во-вторых, завтрак для нас какой-нибудь будет? А то на пересылке успели только чайку попить!"
– "Про таможню точно не скажу, у них контора отдельная, нам не подчиняются, может через час или два будут. А вот пропитание для вас тут не предусмотрено, на пересылке должныбыли предупреждать об этом" – отрезал капитан. "Вот, вот, должны были… Значит завтрак и обед по-военному обозначим флажками!" – под гул неодобрения прогудел все тот же бас.
– "До свидания, удачи вам", – пожелал капитан и скрылся в недрах здания.
Почти сразу общая масса людей стала делиться на живописные группки, размещавшиеся на стульях, подоконниках, чемоданах, а кто и прямо на полу на корточках. Защелкали замки ипряжки, из недр поклажи стали появляться консервы, колбаса, хлеб, забулькала разливаемая водка. Люди отправлялись на кровавую Афганскую войну и, хотя родная страна в очередной разповернулась к ним "казенной частью", никто не хотел грустить и тем более голодать.
В одном из углов зала разместилась очередная "группа единомышленников", решивших коллективно бороться с голодом и поднимать настроение. Два молодых – розовощеких лейтенанта-мотострелка, в новеньких шинелях, похожие друг на друга как близнецы-братья сидели на чемоданах. Один крошил перочинным ножом на скатерть-газету хлеб, лук имаринованные огурцы из банки, другой суетливо разливал водку в кружки и чашки.
– "Ты не суетись, Ваня, подбавь беленькой", – уже знакомым колоритным басом командовал полный темноглазый с коротким ежиком седых волос майор в расстегнутом бушлате-афганке.Центнер веса, густой бас и уверенность в своих силах сразу делали его непререкаемым авторитетом любой компании. Рядом бочком разместился на рюкзаке щуплый прапорщик впотертой, местами засаленной шинельке. Сизый нос над вислыми пшеничными усами выдавал в нем профессионала питейного дела. Венчала компанию сидящая выше всех на стуледевица неопределенного возраста в неновом офицерском бушлате без погон и сером пуховом платке вместо шапки. Ее росту, ширине плеч и ладоней могли позавидовать многие мужики,чего нельзя сказать о лице. Скуластая, с волевым подбородком и носом-картошкой она больше походила на хоккеиста, чем на нежную даму.
– "Ну, дернем по маленькой, за нее родимую, за нашу Удачу", – скомандовал майор. Когда первая, а следом и вторая чарки легко прошли отработанным курсом, на душе у каждого явнопотеплело. Даже хмурая Марья скупо улыбнулась. Улыбка придала ее спартанскому лицу некую женскую привлекательность. – "Петрович, – неожиданно мелодичным голосом обратиласьона к прапорщику, – ты у нас чаще всех таможню проходил, расскажи какую-нибудь историю интересную".
– Давай, Петрович, не ломайся, видишь, женщина просит! – скомандовал майор.
Петрович смачно дохрупал огурец, вытер усы тыльной стороной ладони и на секунду задумался.
– А дело было так, – начал он после паузы. – Вот тут, как раз перед входом в досмотровый зал стоит дивчина с двумя сумками, под "градусом" немного и носом хлюпает, грустно так, едваслезы не текут. А рядом с ней майор стоял, здоровый такой, вроде вас, Сан Саныч. Стоял, смотрел, жалко ему стало дивчину. "О чем плачешь?" – спрашивает.
– Да как же мне не плакать? – отвечает девушка, – приказал мне командир из Союза три бутылки водки ему привезти, яеще и себе две прихватила, всего пять везу. А тут говорят, черезтаможню больше двух не пропускают. Если бы вы моего командира знали, то поняли б, как я его боюсь. Как трезвый, так еще ничего, начеловека похож, а как выпьет – что зверь лютый!Прибьет меня, если водку не привезу!