– Да я кое-что знаю. Но я боялась тебя и ничего не говорила.
Падишах воскликнул:
– Говори! Она у меня одна дочь, и в ней моя жизнь, а ты молчишь. Почему?
Жена говорит :
– Она заболела с того дня, когда пришла из сада. Служанка сказала, что приходил в сад какой-то человек, а садовник его силой выгнал. Она расстроилась. Так мне рассказали, а как оно было, я и сама не знаю.
Падишах сказал:
– Почему же ты раньше ничего не говорила, чего боялась? Ведь ты знаешь, что волей бога дочь рождается для чужой семьи. Это еще хорошо, что ей понравился один мужчина. Пусть выйдет за него замуж.
И вот отец и мать – оба пришли к Гульбашре и говорят ей:
– Дитя! Скажи правду, не лги и не бойся. Ведь мы выполняем любое твое желание,- как тебе захочется, так и сделаем. Если ты хочешь замуж, мы найдем тебе мужа. Если тебе нравится кто-то в другом месте, мы и его разыщем.
Гульбашра им отвечала:
Они ее спросили:
•- А кто глава талибов? Где его отыскать? Она говорит:
– Его зовут мулла Аббас. Он был здесь еще мальчиком. Но отыскать его можно только так: собери всех талибов нашей страны и прикажи им пройти здесь, мимо дворца. Я буду смотреть на них из своего окошка. Когда увижу его, скажу тебе.
Тогда мать и отец – оба сказали ей:
– На что тебе этот талиб? Талибы ведь одержимые: нынче здесь, завтра там. Выходи замуж за сына везира или котваля *. Или мы найдем для тебя прекрасного царевича.
Но Гульбашра ответила:
– Он для меня и сын везира и царевич. Пусть бог меня проклянет, если я выйду замуж не за Талиб-джана, а за другого. А теперь делайте, как хотите. Когда это было тайной, я не осмеливалась ни на что. Сейчас, когда дело вышло наружу, я говорю: не будет у меня другого мужа. Если выдадите меня за кого-нибудь, кроме муллы Аббаса, отдадите меня другому, я в тот же час убью себя. Этого вы хотите?!
Пришлось падишаху признать: «Да, дочь моя влюбилась и, если не отдам ее за этого талиба, умрет. Или же убьет себя, а ведь она у меня единственная дочь». Тотчас он вышел и отдал в дарбаре такой приказ:
– Пусть все талибы из города и из окрестных мест придут утром и пройдут по одному под стенами моего гарема. Если хоть один не явится, клянусь богом, не оставлю его в живых!
Хакимы * тут же сообщили своим маликам *, чтобы каждый из них наутро оповестил всех талибов по мечетям, что утром все талибы должны явиться под стены дворца и по одному, друг за другом пройти мимо гарема падишаха. Малики дали знать об этом талибам своих мечетей. Короче говоря, утром стали подходить талибы. Каждый накрутил пышную чалму, надел синие штаны, расчесали они бороды, под мышками у них книги. И вот идут, идут, идут под стенами гарема падишаха мимо окошка. Л дочь падишаха Гульбашра из окна тайком глядит на них через зеркала. Прошли уже все талибы, а она так и не увидела своего невзрачного муллу Аббаса. И вот она запела:
Спустя некоторое время она увидела, что среди талибов появился в запыленной одежде еще один. Он показался вдали, позади всех. Когда Гульбашра его заметила, то запела:
Показала она муллу Аббаса, своего возлюбленного, отцу и матери:
– Вот он идет после всех, бедный, с посеревшим лицом. Он похитил мое сердце.
Мать говорит:
– Этот невзрачный талиб? Чтоб тебе пусто было! Что же это теперь будет?
А Гульбашра ей в ответ:
Короче говоря, падишах отдал приказ:
– Задержите вон того серого талиба в конце. Я отдаю за него свою дочь.
Итак, привели Талиб-джана. Остальных талибов отпустили. Они пошли, а кое-кто остался: «Мы вечером попоем и потанцуем. Ведь будет свадьба муллы Аббаса».
Ну, что долго рассказывать! Рассказ идет своим чередом, и не бывает в нем никакой задержки. Сразу же отвели Талиб-джана в баню, помыли, одели его в красивые одежды. Вечером созвали кази*, муфтиев * и везиров. Устроили пир, заключили брак. Началось веселье, играет музыка, слышны песни, талибы пляшут атан*. До самого утра не смолкал радостный шум – ведь соединились двое влюбленных. Прошла эта ночь – «Ночь радости коротка!» Настало утро, и люди разошлись по домам. Прошел и этот день. На вторую ночь мать нарядила невесту, привела Гульбашру к Талиб-джану.
По заведенному обычаю теща посидела с ними некоторое время, а потом она заперла дверь и оставила их одних – влюбленного и любимую, попугая и розового скворца, соловья и розу, мотылька и свечу!
Талиб-джан был искренний влюбленный, и вот он молча упивается уединением и любуется ею, ничего не говорит. А в комнате было жарко, по лицу его любимой, словно белые жемчужинки, текли капельки пота. Гульбашра не могла больше терпеть и обратилась к любимому с такими словами:
Талиб-джан промолчал и ничего не сказал в ответ. Он весь, ушел в созерцание, любуется личиком Гульбашры и не может приступить к делу: не обнимает ее, не заводит с ней любовных игр. Гульбашра подумала: «Наверно, мое лицо почернело от горя и его больше не тянет ко мне». И она обратилась к нему с такими словами:
Но Талиб-джан ничего не ответил и на эту нара. Гульбашра не оставляла его в покое:
И тогда Талиб-джан ответил ей:
Гульбашра подумала: «С чего это он завел речь про логику и философию? Да, верно, он ведь талиб и ему нравится умный разговор». И вот она начала с ним по его желанию спор, а сама все время высказывала ему свое желание соединиться с ним. Она сказала это Талиб-джану так:
А Талиб-джан ей ответил:
А Гульбашра ему:
Мулла Аббас ей сказал в ответ:
В конце концов Гульбашра подумала: «Ведь он талиб и мыслит логически. Пока он следует логике, я не смогу его победить, он сильнее меня. Дай-ка я попробую потягаться с ним в искусстве поэтики и стилистики». И вот она задала ему вопрос, но Талиб не нашелся, что ответить. Она его так озадачила, что он замолчал. И тут же Талиб подскочил оскорбленный, и поднялся. Возлюбленная его спросила: