Матери ее жалко, стала она ее утешать;
– Не плачь! Куда бы он ни пошел, назад вернется.
Весь день провела Гульбашра в слезах. Настал вечер, она сидит одна, вспоминает Талиб-джана, слагает такие стихи:
Короче говоря, эту ночь она снова провела в слезах и причитаниях. Настало утро. Гульбашра ничего не ест и не пьет, лежит пластом. Принесла мать ей еду, воду, говорит:
– Вот уж два дня, как ты не выпила ни глотка, не съела ни кусочка.
Гульбашра в ответ только проговорила:
То есть она хотела сказать: «Я и воды не могу выпить, что же говорить об еде. Я уже дошла до конца, умираю. Придумай что-нибудь!»
Мать ей сказала:
– Дитя! Что я могу сделать? Я ведь женщина, слабые у меня силы!
Пришлось матери пойти сказать отцу:
– Талиб-джан ушел. А Гульбашра снова лежит пластом. Если на этот раз ты найдешь средство разыскать и привести его, мы уж придумаем что-нибудь покрепче.
Отец тут же послал во все стороны людей с приказом: «Ищите его по всем мечетям, повсюду и, если найдете, приведите силой». У Гульбашры появилась надежда, что, может быть, разыщут Талиб-джана. Однако как люди ни старались, его не нашли. Вернулись вечером ни с чем и сказали падишаху:
– Мы обыскали все окрестные мечети, но никто не знает, где он скрывается!
Падишах сказал:
– Хорошо, что так вышло. Вот знает, куда его занесло!
И снова Гульбашра свалилась как подкошенная, упала па постель, побледнела. И снова ночь для нее прошла в печали. Настало утро. Мать пришла и говорит отцу:
– Если ты разрешишь, сегодня же я повезу Гульбашру к святым местам, может быть, она наберется терпения!
Падишах сказал:
– Хорошо, вези ее. Сейчас я больше буду рад ее смерти, чем жизни.
Ну, ладно. Мать пришла и сказала дочери:
– Дитя! Наберись терпения, поедем с тобой к могиле такого-то святого. Может быть, паломничество принесет тебе пользу и ты сможешь переносить свое горе.
Дочь ответила:
Она сказала:
– Хоть сто раз схожу в паломничество, все равно не уйдет он из моего сердца.
Мать отвечает:
– Хорошо, дочка. Отправимся все же, помолимся. Может быть, он вернется!
– Это ты хорошо сказала. Пойдем! – говорит дочь.
Ну, ладно! Отправились мать и дочь в паломничество. Идут, идут, пришли к одной гробнице, поклонились, а когда вышли оттуда, Гульбашра, как сумасшедшая, стала швырять туда камнями. Бросила она большой камень, а сама думает: «Зачем это я бросаю в гробницу камни? Ведь из-за этого Талиб-джан может задержаться». И она запела:
Мать ей говорит:
– Давай сходим еще к одной гробнице, а потом вернемся домой.
Ну, пошли они, приходят к другой гробнице. Когда они к ней приблизились, Гульбашра запела:
И вдруг из-за гробницы до нее донеслось:
… Ах! Это была не песня, это была райская весть для Гульбашры. Она сказала себе: «Это ведь поет Талиб-джан за гробницей!». Ведь и Талиб-джан тоже был влюблен, и сердце его запуталось в сетях ее кудрей. С той ночи, когда он ушел от своей возлюбленной, им овладела страсть, и сердце его стремилось к одной цели. Тогда он пришел к этой гробнице и провел здесь несколько дней, голодный, страдающий от жажды, в муках от любви и науки.
Гульбашра и его теща подошли, смотрят – да это же Талиб-джан! Лежит он, лицо посерело, губы пересохли, голодный, жаждущий, ноги разбиты. Теща ему говорит:
– Что ты делаешь? Зачем ушел? Что разбилось, что пролилось, короче, что случилось?
Тут и Гульбашра стала сетовать:
А Талиб-джан в ответ:
Гульбашра ему:
Мать говорит:
– Довольно! Хватит упрекать друг друга. Пойдемте лучше домой.
Талиб-джан сказал:
– Я не пойду. Я отправляюсь в поисках знаний. Теща ему говорит:
– Сейчас пойдем домой, а потом отправишься спокойно, возьмешь е собой денег, чтобы не пришлось тебе терпеть такие же тяготы, как сейчас!
Но Талиб-джан запел:
То есть: «Я пойду искать знания, не останусь. В этих „сегодня-завтра" прошла моя жизнь и я остался невеждой, а все остальные талибы стали муллами. Один я остался таким… Женщина, собственная жена победила меня в споре! Нет, я с вами ни за что не пойду!»
Гульбашра обратилась к нему:
А Талиб-джан ей в ответ:
Теща говорит:
– Пропади ты пропадом со своей наукой! Где тебе учиться? Посмотри на себя, на кого ты похож!
Талиб-джана эти слова очень задели, и он ответил:
То есть: «Ей-богу, ни за что не оставлю науку. Или покончу с жизнью, или стану ученым».
Ну ладно. Талиб-джан был сыном пуштуна, крепко держал свое слово. Как ни оплели его сердце кудри любимой, выбросил их из своей головы, пошел, не стал с ними больше говорить. На этот раз он твердо направился в Индию. Так и сказал:
– Иду в Индию. До тех пор пока не завершу учения, не пытайтесь искать меня.
Когда Талиб-джан ушел, Гульбашра запричитала у гробницы: