— Анечка! Не убегай далеко! Иди сюда!
Аня остановилась, поджидая маму. Наташа взяла ее за руки и они пошли рядом, каждая думая о своем.
Межгород соединил Наташу с квартирой ее мамы в Коммунарске. Как можно спокойнее она сообщила о том, что Женя уехал, они остались одни и послезавтра на поезде приедут к ним. Вера Петровна, мать Наташи, любила Потураева, как родного. Она сама была замужем за военным, сейчас подполковником в запасе. Несмотря на то, что Вера Петровна в полной мере испытала на себе все «прелести» звания офицерской жены, другой партии для своей дочери она не хотела. С мужем и маленькой Наташей они служили во многих отдельных гарнизонах. После отставки Владимира Ивановича, они с Камчатки вернулись в родной Коммунарск. Сразу после разговора с дочерью Вера Петровна засобиралась к сватье, маме Потураева. На троллейбуснбй остановке она раздумывала о том, как помягче сообщить Нине Моисеевне о том, что Женя уехал на войну.
— Здравствуй, Вера! Дано не приходите ко мне. Проходи, проходи! Не надо разуваться!
— Нет, Нина, дай мне тапочки. Вчера дождик прошел, на улице до сих пор сыро. Ой! Я и не поздоровалась, здравствуй, Нина!
Женщины прошли на кухню. Вера Петровна присела к столу, а Нина Моисеевна поставила чайник на плиту.
— Вчера сделала баклажанную икру, сейчас попробуем, Нина. Закрутила несколько баночек, надо еще Наташе с Женей отправить на пробу, — Нина Моисеевна открыла холодильник, достала пол-литровую банку, закатанную крышкой.
Вера Петровна решилась:
— Подожди, Нина, с икрой. Наташа звонила. Она с Анечкой послезавтра приедут сюда.
— Одни? Соскучились, наверное? Это Аня, видимо, уговорила их приехать в гости. Знаешь, Вера, как я Анечку люблю! Кровиночка наша с тобой. И такая шустрая! Все — баба, бабиська, что-то рассказывает и не сидит на месте. Как они там? — спросила Нина Моисеевна.
— Нет, Нина, не Анечка уговорила Наташу приехать погостить. Они одни остались. Женя уехал на два года в Афганистан.
Нина Моисеевна застыла на месте. В груди почувствовала предательскую слабость.
— Когда уехал? — тихо спросила она.
— Три дня назад, Наташа говорит, что Женя сам просил сразу не звонить нам. А сейчас она закрывает и оставляет квартиру и приезжает с Аней в Коммунарск.
Нина Моисеевна отошла к окну и долго смотрела через стекло на туманный двор дома. Квартира была на первом этаже, но она не замечала изредка мелькавших прохожих.
— Ну почему все испытания достаются именно мне? Ведь только начали они жить. Зачем Афганистан? Ведь там война…
Она тихо плакала, утирая фартуком слезы. Чайник закипел, но Нина Моисеевна не замечала этого. Вера Петровна выключила газ и подошла к плачущей женщине.
— Не плачь, Нина! Успокойся. Будем вместе надеяться на лучшее. Ведь многие уезжают. Женя — офицер, и ему еще много раз предстоит переезжать с места на место. А сейчас Анечка нам будет утешением.
Нина Моисеевна повернулась, и они обнялись, не вытирая слез, которые наполнили их глаза.
Стремительный ИЛ-76 летел над горами Афганистана курсом на Кабул. Его пассажиры уже поутихли, многие дремали под мерный гул двигателей. Внизу проплывали заснеженные вершины, извилистые речки, змейками повторяя рельеф ущелий. Потураев пробрался к одному иллюминатору, задумчиво и внимательно смотрел сверху на незнакомую землю. Отсюда ему казалось, что простой земли там нет, одни горы. Он пригляделся, чтобы увидеть хоть какие-нибудь населенные пункты, но ничего не увидел, высоко было. Житель равнины, Евгений, глядя на горы, все недоумевал: как же жить на этих склонах? Горы все голые, без растительности. Потураев протиснулся к своему чемодану, потеснил незнакомого майора, уселся на пол самолета и стал смотреть на своих попутчиков. Более трех сотен офицеров и прапорщиков, разных возрастов и воинских званий, неслись в незнакомый им мир, беспрекословно подчиняясь приказу своей Родины. Это на их плечи ляжет вся тяжесть походной жизни и смертельных схваток с противником. Каждый из них оставил где-то свою семью и будет все эти годы постоянно держать их в сердце. Каждого ждала своя судьба, но легкой ни у кого из них ее не будет. За этими мыслями Евгений задремал, склонив голову на плечо соседа-майора.
В Кабул они прилетели во второй половине дня. Отойдя от самолета, все прибывшие дружно закурили, с любопытством оглядываясь по сторонам. Издалека виднелось здание аэропорта, когда-то, видимо, красивое, а сейчас обшарпанное и исцарапанное осколками снарядов. На соседней рулежке стоял пассажирский «Боинг» афганской авиакомпании «Ариана». Офицеры обсуждали его внешний вид, сравнивая с нашими ТУшками. Потураева сразу поразил окружающий пейзаж. Кабул был окружен грядами высоких гор, земля беловатого, выжженного цвета. На него пахнуло теплым и чужим воздухом. Кругом были только военные: и прибывшие, подошедшие встречать самолет, в надежде увидеть земляка. Лица у них были смуглые, и одеты они были кто во что. Полевая форма с погонами и без них, сапоги, ботинки, фуражки, шапки, панамы. И все вооружены. Этого нельзя было не заметить. У каждого автомат, а у офицеров еще и пистолеты на поясе в кобуре. Здесь же, у самолета, Евгений увидел первых афганцев. Это были военнослужащие в своей серой форме, работающие у вертолетов. Темнокожие и худые, они рослому Потураеву показались какими-то уж совсем маленькими.