— Когда их здесь сожгли? — спросил Потураев водителя Скворцова, который осторожно вел свой ЗИЛ вдоль сгоревших КАМАЗов.
— Неделю назад, товарищ старший лейтенант. Здесь такое творилось! Наш полк выезжал на помощь им, но не всехудалось вытащить.
— Водители погибли?
— Сгорели мгновенно. Это же цистерны-наливники, топливо сразу же воспламенилось от прямых попаданий гранатометов, и никто не успел выскочить. Потом они долго молчали, пока машины брали крутой и извилистый подъем. Опять стали появляться снежные островки, а когда — въехали в тучу, то закружило с такой силой, что дворники стеклоочистителей не успевали сметать пушистый снег с лобового стекла. Скворцов напряженно всматривался вперед, чтобы не промазать по проезжей части дороги и не улететь в пропасть. Через полчаса выехали из тучи и их ослепило яркое солнце на бездонно-синем небе. А туча осталась справа внизу, сверху казавшаяся белым комком ваты. Здесь вечные снега плотно лежали на всех выступах горной гряды, на всех вершинах и вершинках, вплоть до самого туннеля, после которого начинается спуск.
— Николай, а в самом туннеле не было нападений?
— А как в туннели нападешь? По его обеим сторонамстоят наши посты и они надежно охраняют туннель от «духов». Так что по нему мы ездим спокойно, — уверенно сказал Скворцов.
Они не знали, что ровно через год, в декабре 1982 года в этом туннеле на вершине Саланга произойдет самая крупная диверсия против советских войск. Большая колонна колесных и гусеничных машин, не останавливаясь у въезда в туннель, сходу заедет в него и растянется на всю его шестикилометровую длину. А встречный афганский грузовик с водителем-камикадзе врежется в головную советскую машину и закупорит туннель. Не зная о том, что случилось, задние машины будут стоять с работающими двигателями, думая, что вот-вот поедут дальше. Отработанные выхлопные газы заполнят туннель, который не имеет вентиляционных отдушин и от них погибнет более ста солдат, прапорщиков и офицеров. И только после этой трагедии командованием Армии были приняты чрезвычайные меры по предупреждению подобного случая. На въездах в туннель поставили шлагбаумы, колонну останавливали и выдавали всему личному составу изолирующие противогазы. Потом этот пост связывался по радио с противоположным концом туннеля, запрещали им пропускать встречные машины и только после этого открывали перед колонной шлагбаум. При выезде противогазы сдавались посту другого конца туннеля. Комендантом туннеля был назначен целый полковник. Но это было потом.
Спускаясь с перевала, Скворцов рукой приветствовал уже знакомых ему солдат у бронетранспортера, охранявших мосты, те также здоровались с ним, поднимая автоматы вверх. Снова врезались в снежную тучу и снова водители были само внимание. После нее колонна быстро приехала в Пули-Хум-ри и встала под загрузку.
— Спасибо, Николай, что довез и не свалил нас в пропасть, — сказал Потураев Скворцову. — Будь здоров и скорого тебе дембеля.
— Не за что, товарищ старший лейтенант! Вам тоже всего хорошего. И тебе, Алик, чтобы твой УРАЛ быстро отремонтировали. Они пожали друг другу руки и Потураев с Ахметовым, подхватив свои автоматы и рюкзаки, пошли искать ремонтную роту.
Рядовой Скворцов так и не встретил до конца службы ни одного земляка из Крыма. После Афганистана он закончит в Симферополе институт и станет работать преподавателем в СПТУ-42 в своем родном поселке Красногвардейское. У него будет красивая жена и любимая дочь.
В расположении ремрбата стояло много подбитых машин третьей колонны 56-й ДШБр. Убитых и раненых солдат и офицеров уже отправляли вертолетами в Кабул и ремонтники делали все возможное, чтобы восстановить боеспособность покореженной техники. Потураев отыскал УРАЛ своей батареи и ужаснулся его вида. Фары и катафоты разбиты, лобовое стекло, борта и двери кабины в пулевых пробоинах, все колеса спущены. Дырки на бензобаке кто-то заткнул деревянными пробочками. Кабина изнутри забрызгана запекшейся кровью. Но больше всего пострадал мотор: перебиты патрубки и провода. Радиатор, из-за которого машина не поехала вместе с батареей, представлял собой решето.