«Да здравствует Советская Армия — самая сильная армия в мире! Да здравствует дружба между афганским и советским народами! Да здравствует афганская революция!» — перевел Иванченко конец речи губернатора. Батальон дружно грохнул аплодисментами. Во время речи секретаря НДПА к майору подошел дежурный по батальону и что-то негромко ему доложил. Терещук встал, взмахом руки прервал афганца и переводчика и сообщил:
— Товарищи! Только что к расположению батальона пришла группа афганцев и рассказала о том, что в трех километрах от нас вооруженная банда останавливается и грабит на дороге афганские машины, автобусы и пеших жителей. Приказываю! Командиру девятой роты выделить одну боевую машину с экипажем, командиру артиллерийской батареи — один орудийный расчет, командиру танкового взвода — один танк и немедленно выехать к месту нахождения этой банды и уничтожить! Дежурный по батальону вам укажет это место. Выполняйте!
Среди собравшихся в столовой на праздничное мероприятие прошел небольшой гул — солдаты просили своих командиров послать именно их. Капитан Коростылев кивнул Потураеву:
— Давай, Женя, бери расчет Сердюкова и вперед. Под пули не лезьте, работай пушкой!
— Понял, комбат! Я пошел, — Евгений взглядом нашел сержанта Сердюкова и кивнул ему на выход.
Торжественное собрание продолжалось. Как позже выяснилось, старший лейтенант Иванченко, который переводил губернатора и партийного секретаря, совсем не знал афганского языка. Просто увидев, что в «международных контактах» наступила заминка и никто не понимает губернатора, решил изобразить из себя переводчика. О чем говорят в юбилейные дни? Правильно! Все одно и то же. И на любом языке. Ни Иванченко не понимал афганцев, ни те его. А батальон понял правильно.
Собрание еще продолжалось, а небольшая колонна из трех машин понеслась в направлении кишлака Подхаби-Шана, где «духи» терроризировали местное население. Но и у бандитов есть своя разведка. Кто-то из местных доложил им о приходе группы жителей к расположению советского батальона, и банда укрылась в одном, отдельно стоящем доме, приготовившись к обороне. Не доезжая до него, командир десантного взвода девятой роты старший лейтенант Петров остановил свою БМД и спрыгнул с брони на землю. К нему подошли Потураев и командир танкистов лейтенант Шамшурин. Они закурили и, глядя на далекий дым в снежной долине, решили не рисковать солдатами и уничтожать бандгруппу огнем гаубицы, а потом проверить результаты артогня десантным отделением.
— К бою! — скомандовал Потураев своему расчету. Солдаты быстро привели орудие в боевое положение.
— Осколочно-фугасный! Заряд уменьшенный, наводить в перекрестке, один снаряд. Заряжай!
— Готово! — доложил сержант Сердюков.
— Огонь!
— Орудие!
— Выстрел! — доложил наводчик и нажал спусковой механизм. Снаряд, пробив глиняную стену дома, разорвался внутри.
— 2 снаряда, беглый огонь! — Потураев приложил бинокль к глазам. Разрывы осколочно-фугасных снарядов на несколько минут заслонили контуры дома. В это время к нему с двух сторон подъехали танк и БМД. Танк, развернув башню с пушкой назад, сходу таранил одну стену, проломил ее и отъехал назад. Отделение десантников с автоматами в руках ворвались в этот пролом. Стрелять было не в кого. Большая часть «духов» были уничтожены, несколько контуженных моджахедов сопротивления оказать не могли и были взяты в плен. Собрав многочисленное оружие, связав сзади руки пленным и посадив их на броню БМД, десантники вместе с танком вернулись к орудию Потураева, который в бинокль наблюдал за ними.
— Все, Женя, отбой! Война закончилась, едем домой! — весело прокричал ему старший лейтенант Петров, сидя по пояс в командирском люке боевой машины.