— Что за номер?
— Так, клиент один не расплатился, я номер записал, чтобы Джу Джу не придирался.
— Врешь!
Накачанная рука Ларса сжала тисками запястье официанта. Недолгая борьба взглядов, и афганец сдался.
— Заходил тут один мутный мужик с семьей, Афганистаном интересовался у Джу Джу. Я черкнул его номер на всякий случай.
— Кому рассказывал?
— Никому.
«Господин Седерберг просто в панике, — мелькнуло в голове у контрразведчика. — Попробую расколоть».
— Опять врешь. Придется тебя забрать на допрос.
Афганец испугался, не дай Аллах, в полиции его подтянут к убийству Фарука. Лучше отдать палец, чем всю руку.
— Думал шепнуть землякам про вопрос мужика об Ахмад Шах Масуде — тот ведь крутой моджахед в Афганистане. Вдруг кому интересно. Dr. Oban еще дал мужику телефон знакомого функционера из «Шведской помощи».
— Кому шепнул?
— Да, моему «банкиру», через которого деньги отцу в Афганистан пересылал.
— Из кондитерской звонил?
— Нет, с рынка рядом.
— Когда это случилось?
— 2 сентября.
«Полное совпадение, — обрадовался Ларе, ощущая прилив эндорфина. — Только бы парень не догадался, что мне известно про посещение им Барбара. Про пальчики, оставленные на дверном косяке, глупыш, видимо, и не помнит. Похоже, именно он грохнул ростовщика. Хотя такой маленький и слабый? Как мог камнем стукнуть пакистанца, который на голову выше? А может, просто оказался на месте преступления сразу убийства. Ну, пусть следователь ломает голову. Я должен разыскать Dr. Oban».
— Дай-ка мне телефон хозяина. Надо поговорить про того мужика.
— Пожалуйста, — выдохнул Карим, решивший, что гроза прошла стороной. — Только не говори, что от меня узнал.
Певец недовольно прослушал шестую запись забойного, надо надеяться, трека для нового альбома. На хит пока не дотягивало. В «тихой комнате» Bad Breath Records замигала сигнальная лампа.
— ЧТО!
— К тебе из полиции пришли. Срочное дело.
— Черт! Иду.
В кабинете директора ждал спортивный мужчина с ямочкой на подбородке и внимательным взглядом.
— Добрый день! Я — инспектор Торквист. Можешь называть меня Ларе.
— Чем могу помочь, инспектор? Автограф? Или желаешь поучаствовать в съемках видеоклипа?
— Смешно. Хотя, если в черной кожаной форме на голое тело, то — пожалуй. Увы, визит официальный. В твою кондитерскую недавно заходил иностранец и интересовался афганской темой. Так?
— Да, а откуда полиции известно? Телефон подслушиваете?
— Мы действуем строго в рамках закона. Расследуем преступление.
— С ним что-то случилось? Такой приятный чувак и семья милая.
— С ним пока ничего не случилось, а мне не положено вдаваться в детали.
— Что интересует?
— Разговор с «чуваком».
— Мужик спросил про плакат в кондитерской…
— Мне знаком данный плакат.
— Я сказал, кто на нем и почему.
— Кто и почему?
— Благотворительный концерт на футбольном стадионе в Сольне. На сцене кроме меня ребята из Army of Lovers, Борг из ABBA и главный из «Шведской помощи». Посетитель спросил, есть ли у «ШП» связи с одним афганским повстанцем — имени не помню.
— Ахмад Шах Масуд?
— Вроде, да. Тебе виднее. Я звякнул Уве Стурстену…
— Кто таков?
— Ну, главный в «ШП». Тот подтвердил, что знает моджахеда. Я дал чуваку телефон Уве. End of story.
Побеседовав еще недолго, полицейский покинул студию звукозаписи. Сразу позвонить Уве Стурстену не решился: тот являлся фигурой в молодежной организации социал-демократов, и на общение с ним следовало получить санкцию от шефа. Политические вопросы решались выше уровня инспектора. Вместо этого решил посетить Ринкебю: не надеясь обнаружить нечто новое, Торквист хотел осмотреться на месте преступления. Туда и поехал, сев за руль серого служебного «сааба» без полицейской маркировки.
Место выглядело скучно и бесперспективно, как и полагается в побитом временем и людьми пригороде. Обход территории ничего не дал, попытки опроса жителей Ларе даже не предпринимал. Чтобы побеседовать с домоуправом, спустился в полуподвал к конторе. Из открытого окна доносился разговор на повышенных тонах.
— Да, не знаю я ничего.
— Не испытывай наше терпение. Кто в тот вечер приходил в Фаруку?
— Разные у него крутятся люди. Я в тот вечер дома сидел.
— А кого чаще других видел? Не скажешь, пойдешь к дантисту. Скажешь, денег дадим.
— Ну, если пару сотен дадите, скажу. Крутился арабченок на подхвате — Махмуд зовут.