<p>
- Так, мужики, - сказал Лахов, когда с наземной командой уже простились и посадочный люк в верхней части спускаемого аппарата был закрыт, - давайте с вами сразу кое о чем условимся... Я понимаю, что старт у вас обоих первый, эмоции бьют через край... Только, пожалуйста, после старта, когда ракета пойдет вверх, не кричите "поехали", ладно? Ну, уж если совсем невмоготу, то потише, договорились?</p>
<p>
Полинов и Моманд молча кивнули. Лица их вдруг стали совершенно серьезными. Оба будущих космонавта, кажется, только сейчас, когда входной люк закрылся и они остались в корабле одни со своим командиром, осознали, что все происходящее - не тренировка, это уже всерьез, и не пройдет и двух часов, как тысячи тонн металла и топлива под ними придут в движение и устремятся вверх, в космос.</p>
<p>
Эти два часа перед стартом тянулись для экипажа мучительно долго. Они проверили связь и работу бортовых систем, поговорили с главами советской и афганской правительственных делегаций и товарищами по отряду космонавтов. Потом Моманд зачитал обращение к жителям Афганистана, а Лахов - заявление от имени советско-афганского экипажа о готовности к космическому полету. Несмотря на то, что они, все трое, разговаривали и шутили, Лахов почти физически ощущал, что эмоциональное напряжение в кабине корабля постепенно нарастает. И когда оператор стартовой команды закончил обратный отсчет времени и внизу, где-то глубоко под спинками их кресел, глухо зарокотали ракетные двигатели, напряжение выплеснулось через край и все трое в один голос, на всю мощь своих легких заорали в микрофоны гермошлемов единственное и самое подходящее для этого момента слово:</p>
<p>
- Поехали!</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
30 августа 1988 года. Космодром Байконур, вторая площадка.</p>
<p>
</p>
<p>
С утра Макарьева вызвали в штаб полигона. Два подполковника и майор, срочно прилетевшие из Москвы, в течение почти четырех часов допрашивали его, стараясь из ответов лейтенанта построить целостную картину событий вчерашней ночи и утра. И Антон уже в четвертый или пятый раз со всеми подробностями и с малейшими деталями рассказывал о своей схватке с нарушителями около периметра стартового комплекса.</p>
<p>
Только к полудню Макарьев вернулся на вторую площадку. Он прошел мимо гостиницы для гражданского персонала, перешел дорогу около штаба части и по ступенькам спустился к казарме, в которой располагалась его войсковая группа. Рабочий день давно начался и нужно было доложить командиру группы подполковнику Глуховцеву о причинах задержки в Ленинске.</p>
<p>
Глуховцева Антон встретил прямо на пороге казармы. Круглое лицо подполковника со слегка раздвоенным подбородком за последние несколько дней осунулось, под глазами залегли темные круги. Похоже, последние двое суток он так и не сомкнул глаз.</p>
<p>
- Товарищ подполковник, разрешите обратиться? - Антон сделал шаг навстречу Глуховцеву.</p>
<p>
- А, Макарьев... - взгляд подполковника был каким-то погасшим, пустым и совершенно безразличным. - Ну что, отстрелялся? На все вопросы особистов ответил?</p>
<p>
- Так точно! Но сегодня с утра пришлось еще задержаться...</p>
<p>
- Это ничего, - махнул рукой Глуховцев. - Готовь новые погоны, лейтенант. Генерал подписал представление на присвоение тебе внеочередного звания. Погоны, как и положено, вручим тебе перед строем... Но, сам понимаешь, это уже после похорон.</p>
<p>
- После похорон? - переспросил Антон. - Каких похорон?</p>
<p>
- Ах, да... Ты же ничего еще не знаешь, - Глуховцев нахмурился. Вчера ночью покончил с собой майор Рахманинов.</p>
<p>
- Как это покончил с собой? - Макарьев удивленно заморгал глазами.</p>
<p>
- Отравился. Прямо в своем кабинете рядом с монтажным залом. И записку оставил: "Я сильно запутался. Обратной дороги нет". В чем запутался, непонятно... Военная прокуратура сейчас ведет следствие. Вот так-то, дружище Макарьев...</p>
<p>
Глуховцев потер ладонью лицо, как будто пытаясь стереть с него маску усталости, и сказал:</p>
<p>
- Ладно, шагай на работу. Меня замполит полка ждет. Стружку, наверное, снимать будет.</p>
<p>
Он повернулся и зашагал в сторону штаба части. Антон проводил его долгим взглядом и, решив не заходить в казарму, направился прямиком к проходной испытательного корпуса.</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
29 августа - 3 сентября 1988 года.</p>
<p>
Орбитальная разведывательная группировка США</p>
<p>
- Вашингтон, Белый дом.</p>
<p>
</p>
<p>
Ночную перестрелку на Байконуре зафиксировал американский разведывательный спутник КН - 11 "Кеннан".</p>
<p>
Спутник пролетал над космодромом на высоте около трехсот пятидесяти километров и с помощью новейших телекамер с высоким разрешением вел съемку узких участков земной поверхности под собой. Полученная "картинка" кодировалась в набор цифр и передавалась сначала на летевший на еще большей высоте спутник электронной связи, а уже оттуда - на принимающую станцию в форте Вельвуар в штате Вирджиния, чуть южнее Вашингтона.</p>