Когда солдаты делали очередную ходку за убитыми и раненными, Бугаев, заметив что то, резко остановился, дернул Сергея за рукав и кивая в темноту злобно прошипел:
– Смотри, что делают, суки…
В эту минуту из-за гор показалась луна, осветив ущелье своим матовым светом, и Никитин отчетливо увидел прапорщика Петренко, который склонился над убитым офицером, обыскивая его. Невдалеке от него сидел толстый черпак Муля, рыская, словно шакал, по карманам убитых бойцов. Они хладнокровно снимали с убитых часы, цепочки с крестиками, забирали сухой паек, вытаскивали из карманов чеки. Первым опомнился от дикой сцены мародерства Сашка Бугаев. Он стремительно ринулся к ошарашенному внезапным разоблачением, прапорщику и сильно оттолкнул его в сторону. Никитин, следуя примеру товарища, набросился на Муляускаса.
– Что же вы делаете, гады, – кричал Бугаев, заламывая за спину руки Петренко, – Вы же своих ребят шмонаете! Своих, же, бляди, обворовываете! Да вас к стенке надо ставить – без суда и следствия! Я самолично застрелю тебя, прапор вонючий, и тебя, Муля, «шестерка» х….ва, тоже…
Кто знает, чем бы все это кончилось, если бы не подоспели бойцы и не растащили дерущихся. Бугаев все не мог успокоиться: он истерически кричал, размахивал руками, посылая в сторону мародеров проклятия, пока, наконец, его не отдернул прибежавший на крики лейтенант Шнайдер.
– Что случилось? – вопрос был скорее адресован стоящему в стороне помятому прапорщику, нежели разгоряченному солдату, – Я вас спрашиваю, что произошло? – повторил вопрос командир взвода, вплотную приблизившись к Петренко.
– Нервы сдали у «салабона», лейтенант…Совсем свихнулся парень – успокаивать пришлось…Показалось черте что, видать, и налетел, как коршун, чуть не убил, псих. Его вообще брать не стоило на операцию, – ведь видели все, что после смерти брата он немного тронулся…
– Не тронь брата, паскуда! – взорвался Бугаев, пытаясь вырваться из рук удерживающих его ребят. – Товарищ лейтенант, он же вместе с Муляускасом «шмонал» убитых! Я не вру, честное слово не вру, вот Никитин подтвердит, он тоже это видел…
– Да, это так, – отозвался до этого молча стоящий в стороне Сергей. – Правду говорит Сашка. Они действительно обыскивали убитых и я подтверждаю его слова.
Шнайдер вопросительно взглянул на Петренко и перевел взгляд на стоящих рядом солдат.
– Ладно, разберемся по прибытию в Руху, – коротко бросил он и развернувшись зашагал прочь.
Позже, уже находясь в расположении полка, Никитин узнал, что Сашу Бугаева отправили в госпиталь, в Кабул, поставив ему диагноз – нервное истощение. А его самого, вместе с несколькими солдатами – очевидцами мародерства прапорщика, решили разбросать по «точкам» для прохождения дальнейшей службы…
Ночь прошла быстро. На востоке забрежжил рассвет и ужасная картина боя предстала перед солдатами во всей своей чудовищной действительности. Везде валялось разорванное обмундирование с кусками оторванного мяса; оружие, рюкзаки, минометные мины и конечно множество убитых бойцов, прошитых пулями и подорванных на минах, истекших кровью. Тела лежали на всем пяточке, походившим сейчас на огромную братскую могилу. БМП смогли подойти уже ближе и бойцы грузили убитых товарищей прямо в десант. Кровь, густая, потемневшая от времени, текла по броне на землю. Немногочисленные, чудом оставшиеся в живых раненные солдаты и офицеры рассказывали, что после боя наемники и душманы ходили между трупов с кинокамерами и снимали убитых ими шурави. Раненых добивали, забирали оружие…
Сергей почувствовал, что легкая тошнота подступила к горлу и слегка закружилась голова. Он устало облокотился на коробочку и закрыл глаза – может станет легче. Но чей-то твердый голос, возле самого уха, заставил его вновь прийти в себя. Возле Никитина стоял невысокий солдат с боевой медалью «За отвагу», – тот самый, которого Сергей видел всего один раз – когда прибыли на Баграмский полигон. Солдат нежно, по отцовски обнял за плечи Сергея и окинув печальным взглядом кровавое место бойни, проговорил:
– Смотри, рядовой Никитин…Смотри и никогда не забывай это…Не забывай погибших товарищей, которые сложили головы в Афгане из-за преступного тупоумия высоких чинов из Москвы… Не забывай слезы матерей, у которых эта проклятая война навечно отобрала сыновей… Не забывай командира роты, подорвавший себя гранатой, чтобы не попасть в плен к душманам… Не забывай «Черный тюльпан», уносящий на Родину тела убитых товарищей: Кольки Бугаева, Мишки Пеньковского, Олега Еловца…