— Пока кушай, я вещи постираю, — сняла фартук Тося и пошла в ванную.
Только я вкусил «пищу богов», как в ванной раздался шум чего-то падающего. Первая мысль, что девчонка поскользнулась и упала. Открыв дверь, я увидел, что Тося сидит на корточках, в воздухе витает сажа, а по полу разбросан уголь. Напротив неё высокий цилиндр с трубой.
— Чистить нужно топку, — повернулась ко мне Тося, у которой нос и правая щека были чёрные.
Да и вокруг глаз появились тёмные тени. Я и забыл, что в таких городках раньше в квартирах стояли водонагреватели или «титаны».
— У тебя лицо грязное, — сказал я.
— Да и Бог с ним. Иди кушай, — улыбнулась Тося, чьи зубы тоже стали чёрными.
Но уходить я не спешил. Хватит уже девочку обнадёживать.
— Антонина, ты не торопись с платьем. Мне сейчас не до свадьбы, — сказал я.
Девушка в это время умывала лицо. Услышанное заставило её повернуться ко мне. Вода капала на её блузку, и я поспешил дать ей полотенце.
— Это как понимать, Сашенька? — тихо произнесла она, вытирая лицо.
— Очень просто. Нас в командировку отправляют. В Афганистан.
— Ну и что⁈ Ничего ведь серьёзного. Пару месяцев и вернётесь. Я читала газеты, — удивилась она.
Поражаюсь её простоте. Собственно, в советских газетах в это время, Афган освещался не так открыто. Всё больше показывали, как гуманитарную помощь доставляют, дома строят, школы восстанавливают. Правда окажется потом слишком тяжёлой.
— Там война, Тось. Да и слишком скоро мы убываем. Через неделю.
— Ой, знаю я. Вон, вчера в ателье с женой начпрода общались. Он тоже у неё поедет. А нас с тобой распишут быстро. Ты только предоставь справку об убытии в Афганистан.
Тося очень привлекательная, хозяйственная, шустрая, но совсем мне не знакома. Может, она и любила Клюковкина, но вот я ей не могу ответить взаимностью. Она ещё не понимает, что мы летим «за речку» на год. А может быть, и больше.
— Не буду я брать справок. Спасибо за яйца, котлеты. Всё очень вкусно, но свадьбы не будет.
Тут же в меня полетело влажное полотенце, но я успел увернуться и поймать его.
— Я надеялась! Я верила! Нашёл другую, так и скажи! Чего про какой-то Афганистан придумывать, — раскричалась Тося, быстро накинула шубу и шаль, надела валенки и открыла дверь.
— Ты застегнись. Там холодно, — сказал я, но и тут она нашла, что в меня бросить.
Схватила с полки военную шапку и швырнула. В этот раз я снова увернулся.
— Мог бы и про молоко с творогом что-нибудь сказать, — прорычала Нюся и хлопнула дверью.
Одна проблема разрешилась. Жаль, что теперь самому стирать вещи придётся.
Перед тем как пойти ужинать, я зашёл в комнату проверить работу обогревателя. Железный, жёлтого цвета, а нагревательный элемент был ярко-красным. Этот аппарат был очень кстати в квартире. Очень нужная вещь для жизни в Соколовке. Батареи совсем не грели, хоть за окном и дымила котельная.
Только я отвернулся от окна и пошёл на кухню, как на улице произошёл взрыв. Да такой, что завибрировали окна и пропал свет. Я слегка присел, но быстро понял, что произошло.
— Да чтоб его! Опять двадцать пять!
— Сколько можно!
— Марк твою Энгельс!
Чего только не было слышно в первые секунды отключения электроэнергии. Ко мне снова постучались. Наверняка Тося вернулась. Ладно, если испугалась идти, придётся проводить.
Открыв дверь, я обнаружил на пороге Батырова с фонариком.
— Димон, чего случилось? — спросил я.
— Конечно. Очередь твоя, предохранитель менять, — сказал Батыров.
Что ни говори, а военный городок — это единый организм. С трансформатором тут вечная беда. До шести вечера напряжение на сеть не очень большое. Так как большинство жителей на работе, то потребление меньше. А вечером, все как начнут включать обогреватели, свет, телевизоры и прочие приборы, так и горят предохранители.
Сделать замену мне труда не составило. Удивило, что кто-то использовал в прошлый раз лом вместо предохранителя. Вернувшись в квартиру, моментально обратил внимание, что температура упала до 12° тепла.
Вечер вообще выдался длинным. Каждый час горел предохранитель, и всё повторялось заново. Крики, сбор толпы, следующий по очереди меняет предохранитель. Только к 23:00 подобная «эстафета» прекратилась.
Старый будильник с надписью «Янтарь», который ходом механизма не давал мне долго уснуть, прозвонил точно в 6.30. Для начала ещё раз ощупал себя и подошёл к зеркалу.
На меня по-прежнему смотрел Сашка Клюковкин. Волосы растрепались после сна, а серо-голубые глаза ещё сонные. Надо было собираться в часть. День сегодня трудный, поскольку это первый полноценный день в новом мире.