Енотаев вскочил со своего места.
— Ты понимаешь, что тебя спишут на землю⁈ Балбес великовозрастный!
— Нет, не понимаю. Пускай докажут, что в аварии есть моя вина, — стоял я на своём.
Сглотнул образовавшийся в горле комок. Внешних признаков беспокойства не подаю, но внутри нервы натягиваются.
Без неба мне нельзя. Другого не умею. Не представляю себя на наземной должности.
Согласен, что жизнь на списании с лётной работы не заканчивается, но для меня именно так и будет.
— Докажут. А пока припомнят тебе УАЗик, пробелы в лётной подготовке, полную служебную карточку выговоров. И это ещё первую где-то потеряли! Пришлось новую заводить.
Слов нет, как описать реципиента. Если в будущем я выжил, и он попал в моё тело, представляю, как он удивится своему уважаемому положению.
В его теле я с каждой минутой всё больше погружаюсь в бочку с дерьмом.
— Командир, думаю, вся опасность для меня преувеличена.
— Она недооценена. Начальник штаба твёрдо намерен дело довести до конца. И ему уже ничего не помешает.
Не-а, так дело не пойдёт. Надо вспоминать, где так успел нагрешить Клюковкин. А точнее, уже я!
— Ладно. Одна альтернатива есть. Опять придётся за тебя ответственность брать. У тебя два варианта — списание или поедешь со мной в Афганистан. Решай сейчас.
Глава 3
Похоже, взрослые поступки Клюковкин совершать может. Однако рапорт в Афган опрометчив.
От войны не бегут, на неё и не просятся. А Сашка вызвался. С его подготовкой и таким командиром звена, как Димон, долго в горах Афганистана не полетаешь.
— Саня, чего молчишь? — спросил Енотаев.
Одно дело — приказ, а другое дело самовольно соглашаться на поездку «за речку».
— Будет приказ — поеду в Афганистан, — ответил я.
— Считай, что ты его уже получил. Через неделю убываем. Иди готовься.
Я вышел из кабинета со странным ощущением. Смотрю по сторонам на проходящих мимо меня военных в оливковой форме и тёмно-синих лётных комбинезонах.
— Сашка, опять ты накосячил. Совсем тебе по жизни не везёт, — обратился ко мне старший лейтенант с тонкими усами.
— Да ладно тебе. Он ещё не отошёл от жёсткой посадки, — сказал другой старлей, шедший с ним рядом.
Следом прошли две крупные женщины. Одетые в строгие пиджаки и длинные юбки. На плечах пёстрые платки. Но одно непонятно — почему меховые шапки на голове?
— Клюковкин, ты когда распишешься за ознакомление в служебной карточке? — возмутилась одна из женщин.
— Опять у Клюковкина прибавились «достижения»? — усмехнулась другая.
Ответа от меня они не дождались и прошли мимо.
Расстегнув куртку, я прошёлся по коридору штаба. На стендах символика Советского Союза с гимном страны, который я слышал в записях.
«Союз нерушимый республик свободных…» — гласила первая строчка.
А ведь я помню ещё время, когда у моей страны слов не было в гимне. Идя по коридору, я не заметил, как оказался перед часовым, охраняющем знамя полка.
Невысокого роста рядовой в кителе и брюках болотного цвета, стоял рядом со знаменем полка. После увиденных двух букв «СА» на его погонах, мне стало всё понятно окончательно — российской армии тут нет.
Двигаясь по коридору в обратном направлении, я остановился рядом с застеклённым стендом. Тут были вывешены листовки, посвящённые Афганистану. В верхней части одной из них надпись «За нашу Советскую Родину!», а потом и заголовок «Первые на переправе».
«Мужественно встали на защиту завоеваний Афганской революции лётчики вертолётного полка…» — начиналась листовка, возвещающая о первом полке «за речкой».
Рядом обращение командования и политотдела войск округа. Как всегда, множественные напутствия и пожелания перед отправкой «за речку».
Смотрю по сторонам. Вижу лица этих молодых офицеров и их опытных командиров. Всё же, у каждого поколения своя война.
За этими мыслями поймал в стекле информационного стенда своё отражение.
— С одной войны на другую. Удивительная судьба, — произнёс я, не сводя глаз с молодого лица Клюковкина.
Теперь это уже моё лицо. И если предыдущий Сашка падал им в грязь, то со мной такого не будет. Боевой опыт у меня есть, знаний выше крыши. Всё это должно послужить стране.
Не с первой попытки, но я смог найти класс эскадрильи. Помещение большое с тремя рядами столов. По одному на звено.
На стенах фотографии вертолётов и личного состава эскадрильи. Большой график уровня натренированности лётного состава, где можно следить за выполненными полётами каждого лётчика.