– Что ж, вы у меня в долгу.
– Да, Нед. Безусловно.
1988 г. Август. Афганистан. Кабул
Самым ходовым в словаре Виктора Ивановича Локтева с давних пор стало слово «зараза». Профессиональный водитель с двадцатилетним стажем, Локтев исколесил Среднюю Азию, а теперь гонял большегрузы из-за Аму-Дарьи в Мазари-Шериф и дальше – через Саланг в Кабул.
В минуты плохого настроения и расстройства чувств, стоя рядом с глухо просевшим скатом и зная, что неизбежно придется тужиться и потеть, ворочая стокилограммовый обод, Локтев в сердцах лупил каблуком по шине, бросал яростное: «Зараза!» и сразу ощущал заметное облегчение. Или, одолев надсадный подъем, где каждый метр высоты давался ему и машине с великим напряжением, и вдруг увидев затянутые знойной дымкой долины Пандшера и Горанда, он восхищенно восклицал: «Зараза!», и благостное чувство преодоления затопляло его, успокаивало душу, рождало веселость.
И вот сейчас, стоя у ворот товарной кабульской базы, куда привез и где сдал груз, Локтев, не сдержался и пробормотал: «Зараза!». Любимое слово он адресовал своему напарнику – Махкаму Ибраеву. С ним они договорились о встрече после того, как Локтев закончит оформление груза. Махкам на это время умотал в город, где должен был договориться с торговцем о скидке при покупке товара оптом.
Жара, липкая, удушающая, мучила Локтева, и каждая минута опоздания напарника заводила пружину его озлобления. Наконец Махкам появился. Вышел он, к удивлению Локтева, не из переулка, а из ворот базы. Худенький, малорослый, он, казалось, не ощущал зноя и светился жизнерадостностью – улыбался, делал лишние для жаркого дня движения – потрясал в воздухе руками, будто приплясывал.
– Зараза! – бросил Локтев, желая начать объяснения, но Махкам прервал его.
– Ты хотел диктофон «Сони»? – спросил он. – Тогда пошли быстро. Здесь у одного теджера я видел.
– А те покупки? – спросил Локтев, сбитый с толку. Он выделил интонацией «те», и Махкам сразу понял, о чем речь.
– Те не уйдут. Они у тебя в кармане. А диктофон уйдет. Его приглядел один вояка. Теперь кто быстрее.
Отбрасывая обиды, Локтев вожделенно потер руки.
– Рахмат, Махкамчик, – спасибо. За мной не заржавеет.
Переулками, все время забираясь в гору, они прошли к небольшой лавке в жилом квартале. Возле входа на деревянном чурбаке, сгорбившись, сидел седобородый старец. Он подслеповато щурился и лениво перебирал черные агатовые четки. Махкам поздоровался и о чем-то спросил. Старик пробормотал в ответ нечто нечленораздельное. Локтев уловил и понял лишь одно слово «амер» – начальник.
– Все в порядке, – сказал Махкам. – Идем!
Они вошли в лавку, забитую от пола до потолка жестяными банками, тазами, ведрами, канистрами. Миновали ее и оказались в просторном темноватом помещении. Свет в него проникал только через маленькое окошко, расположенное под самым потолком. Здесь было тихо и пусто. Махкам указал на дверь, видневшуюся в стене.
– Ты большой гость, проходи первым, – предложил Махкам, пропуская Локтева вперед. Нагнув голову, чтобы не задеть макушкой о притолоку, тот открыл дверь и шагнул внутрь. И сразу на него обрушился тяжелый удар. Били в живот, в солнечное сплетение. Дыхание оборвалось, Локтев утробно зарычал, задохнулся и стал оседать. Второй удар, более легкий, пришелся в челюсть.
Локтев повалился на бок, ощутив прохладу земляного пола. Больше его не били, и дыхание стало постепенно возвращаться. Отдышавшись, он огляделся. В просторной жилой комнате – о том, что она жилая, свидетельствовали ковры на полу и стенах – находилось четверо. Он, поверженный на пол, Махкам, стоявший рядом, с руками, смиренно прижатыми к животу, крутоплечий мордоворот-пехлеван, то ли телохранитель, то ли наемный убийца, должно быть, это именно он свалил Локтева на пол одним ударом, и, наконец, некто бородатый в пестрой чалме. Он сидел на возвышении, покрытом ковром, и молча глядел на происходившее.
Локтев потряс головой, стараясь прогнать туман и избавиться от черных мух, плывших в глазах. Потом вытер ладонью струйку крови, протекшую из уголка рта со слюной, и внимательно оглядел свою руку.
– За что? – спросил он удивленно, обращаясь к Макхаму. – За что, зараза?
Тот стоял рядом, раздвинув широко ноги, и зло глядел на напарника.
– Ты чем занялся, Витя? – спросил Махкам и сверкнул глазами. – Надел новый пояс на голое брюхо и решил удивить людей своим богатством?
– Чем я занялся?! – злясь, воскликнул Локтев.
Махкам что-то сказал пехлевану. Тот отошел, взял со столика, стоявшего у дверей, газетный сверток, разодрал его, вынул и протянул Махкаму металлический шприц. Такими набивают смазку в масленки автомобиля.