И весь род Мулдарта кровью захлебнется!..»
Как яростно свищет в прогалинах ветер!
Взлетает к вершинам, на кручах рыдает,
Дубы вековые к земле пригибает.
Зловещие тучи льют черные слезы,
А Уацилла искры меж туч высекает!..
Госама то плачет, то вновь причитает,
И звери, жалея, ей в лад подвывают,
И прячутся на ночь в глухие берлоги…
Слушайте, старые! Слушайте, малые!
То не гром небесный среди скал высоких -
Выстрелы грохочут на лесистом взгорье.
Бьет охотник ловкий круторогих туров,
Бьет оленей быстрых и косуль беспечных.
Вышел на поляну, отдохнул немного,
Чистить стал кремневку: гарь пороховую
Снял песком шершавым, вытер ствол суконкой.
Тут случилось чудо: увидал охотник,
Как разверзлось небо, Уастырджи5 явился
И с высот небесных молвил златогласно:
«Эй, Хасана бедный! Сирота несчастный!
Отпрыск Соламана, молодой Хасана…
У тебя нет братьев, нет тебе защиты,
Твой отец в могиле, а очаг разрушен.
Мать живет вся в черном, излилась слезами…
Вот и твой час пробил: за тобою следом
По лесу крадутся хищные Мулдарта.
0, Хасана бедный! Сирота несчастный!
Кто же отомстит им за твою погибель?
Видишь, в чистом небе тучи появились,
Над твоею бедной головой сгустились!..»
Отвечал Хасана, отпрыск Соламана:
«Уастырджи пречистый! Всадник6 всемогущий!
Славен ты вовеки добрыми делами.
Бедным помогаешь путь пройти нелегкий,
Сирых защищаешь от людей жестоких…
Дай и мне немного: сбрось златой рукою
Облако на землю, лес накрой туманом!»
Пал туман молочный, начал расползаться,
Скалы пеленая, по лесу густому.
Вполз он на поляну, и уже не видно,
Где теперь Мулдарта, где их ждет Хасана.
Холодно вдруг стало, сыро, как в могиле…
Сел на черный камень удалой Хасана,
Затянул потуже пояс свой наборный,
Черную папаху на глаза надвинул,
Тронул саблю в ножнах, и кинжал поправил,
Зарядил кремневку, пистолет наладил…
Тут и появился Кудайнат Мулдарты.
Увидал Хасану, выстрелить собрался,
Щелк курка раздался, да осечка вышла…
«Здравствуй, Кудайнат мой! Как же постарел ты!
Порох отсырел твой, весь размок в тумане…
Раз мы повстречались, ты за все ответишь,
За отца заплатишь и за мать получишь!»
Грянул выстрел гулкий – пуля в грудь попала.
Сабля просвистала – череп раскроила.
Кудайнат пытался за кинжал схватиться,
То ли в бой ввязаться, то ли защититься,
Но упал внезапно, свой кинжал сжимая,
Свой кинжал сжимая, на траву сырую.
Ах ты, седоусый. Кудайнат-гуляка!
Жен чужих умел ты побеждать с наскока,
Но свою без прока ты вдовой оставил.
И никто б на свете по тебе не плакал,
Да хранят обычай осетины свято:
Хоть слезу-другую, но прольют над мертвым.
Слушайте, слушайте, старые, малые!
Вторьте поющему песнь величальную,
Вторьте поющему дружно и слаженно!
Бросились на выстрел близнецы Мулдарта,
Хундаджер с Ханджери, сыновья Саукудза.
Петухи пропели – родился Ханджерй.
Как вторые спели – Хундаджер родился.
С третьими скончалась мать, что родила их.
При козе молочной дети подрастали…
Первым на поляну, обогнавши брата,
Выскочил Ханджери, старший сын Саукудза.
Сшиблись два кинжала, два клинка булатных,
И Ханджери храбрый наземь пал, сраженный.
Шевельнул губами, вздох смешался с кровью:
«Хундаджер, о брат мой, что ж ты задержался?!»
Брат его ломился сквозь густой кустарник,
Поспешал на помощь, потеряв тропинку.
Вот уже поляна! Хундаджер рванулся,
Второпях споткнулся… В тот же миг Хасана
Рубанул кинжалом по открытой шее…
Голова скатилась по траве в ложбину.
Вы и жить не жили, близнецы несчастья,
И приют найдете лишь в могиле стылой!
Матери не знали, ласки не видали
С самого рожденья и до самой смерти.
Чужаками были вы в семье отцовой
С самого рожденья и до самой смерти.
Черствой коркой хлеба злобно вас корила,
Бросив вам подачку, мачеха скупая.
Как начнет смеркаться, с посохом привычным
Выйдет за ворота старый ваш родитель.
Сядет на скамейку, станет дожидаться,
Глядя на дорогу, сыновей к вечере.
Но не их увидит, а услышит голос:
«Светлая им память. От руки Хасаны
Пали они разом, Хундаджер с Ханджери.
Только что тела их подвезли к селенью».