Само хранилище – куполообразное, отнюдь не просторное и без единого окна. Оно и понятно, коридор, насколько я заметила, пока мы шли, вёл нас под уклоном вниз. Принимая тот факт, что аудитории начинаясь на первом этаже, итак уходили вниз, захватывая при этом ещё и цокольный этаж, то хранилище вообще должно было находиться в подвальном помещении.
Глухо, как в бункере. Идеальное место для диагностики на наличие клаустрофобии. С одной единственной дверью, через которую мы вошли в хранилище, заняв собой всё свободное пространство. Уверенна, что рецепционистов сюда не водят, ибо не вместить сюда всю ту толпу, что прошла мимо нас на выходе из аудитории. Может, даже им и не упоминают о хранилище. А смысл? Все равно не покажут.
Оказалось смысл – таки был, по результату входящего теста, который группа первого курса с параллельного факультета написала сегодня, должны выбрать десятерых для ознакомления с Хранилищем. А поскольку у них в Академии техника на самом деле далеко ушла, то механизм проверки более чем сотни работ занимает считанные минуты. Собственно тест уже обработан, и имена тех, кто вошёл в рейтинг лучших по артефактологии по результатам входящего теста, известны и озвучены. После последней пары, уже вечером десять счастливчиков придут сюда же в Хранилище древностей, на зависть всем сокурсникам. Короткая, но такая познавательная экскурсия. Мы же зашли сюда без всяких тестов, просто по статусу обучающихся в Академии вестников.
Я со Шреком оказалась совсем вплотную к протянувшемуся вдоль каменной стены застекленному стеллажу, за которым стояли книги, лежали свитки, перетянутые печатями. А может дверцы стеллажа были и не из стекла, а из совершенно другого материала, скажем, небьющегося. Всё могло быть. Витрины с открывающимися вверх прозрачными крышками, позволяющие рассмотреть экспонаты, которые были выложены внутри, разделяли стеллажи на несколько групп, как выяснилось не без умысла. В одних были собраны коллекции по охранным артефактам, в других по артефактам сокрытия, в третьих – переноса, было место и для путеводных и блокирующих артефактов. А посередине было нагромождение сундуков, один на другой, да на третий с навесными замками, у многих из которых не было привычных замочных скважин, оно и понятно, здесь простыми ключами не пользовались. И полки, полки, куда не бросишь взгляд, любой свободный клочок стены был оборудован полками, заставленными книгами, кипами свёртков, стопками исписанных тетрадей. Тесновато? Не то слово. Но вызывающее чувство даже не восхищения, а не поддельного ярко-фееричного восторга. Всё это работало! И скрывало – открывало, и охраняло, переносило, на минуточку за тридевять земель в мировом масштабе, и блокировало. Вот это наука! Вот это я понимаю! Причем именно наука – ей можно было овладеть, постичь и для этого не требовалось быть кем – то вроде вестника, избранного, но исчезающего как вид, наподобие реликтового динозавра или прекрасного принца. И если во всём этом досконально разобраться, то можно будет самому сварганить артефакт?! Хочу! Шляпу! Панамку, бейсболку – не суть. Главное с эффектом сокрытия! Бандана невидимка! А?! Звучит? Не то слово. Ковёр самолёт – с функцией подогрева и переноса хотя бы в диапазоне одного мира. Захотел – на Бали сиганул, захотел закат встретить на Мальдивах – вперёд! И туфельки – охранники. Только представьте, идёшь ты такая тёмной ноченькой по проспекту, да хоть по подворотне – смеееелая. И одной левой в случае чего ускорение с парализующим эффектом придаешь секьюритными каблучками. Вот это я понимаю. Вникну! Однозначно. Уж, каким я там вестником буду – это мы ещё посмотрим, но артефактологом я стану.
Господин Апсен между тем вещал, что артефактолог – удивительная специализация, которую получают, здесь же, в Академии на факультете Рецепции. Теперь понятно, почему на рецепцианистов валом абитуриенты валят и готовы безвылазно в горах сидеть. Есть шанс стать не просто грамотным и востребованным межмировым специалистом, но получить такую специальность, от которой дух захватывает, стать квалифицированным ремесленником артефактологом. У меня, абсолютно несведущей в этом вопросе мысли ринулись наперегонки, одна обгоняя другую, пульсируя, выдавая воображению перспективы для дипломированного специалиста по этому направлению, что аж дух захватывает. Но и для вестников тот объём, который был вложен программой, даёт право называться артефактологом пусть и не такой высокой квалификации. Правда, после успешно сданных отчётных экзаменов в конце каждого курса. Надо ли говорить, что у меня началось трансформироваться отношение к свалившемуся мне на голову обучению? Не надо. Я так и предполагала.