Гераклес хотел было его перебить, но передумал и стал ждать окончания.
– Я обязан ответить… – повторил Диагор, словно хотел заучить эти слова на память. – Обязан ответить!.. Менехм – всего лишь зверский безумец, а я… Кто же я?
Случилось нечто странное, хотя никто из них в начале не обратил на это внимание: они заговорили одновременно, будто бы друг с другом, но не слушая ответов, медленно волоча Фразы, один страстно, другой холодно:
– Я всему виной, на самом деле я всему виной!..
– Эвмарх попадается на глаза Менехму, тот пугается и…
– Ибо если подумать, что значит быть учителем? Скажи!..
– …Эвмарх ему угрожает. Хорошо. Тогда…
– …это значит учить, а учить – это священный долг!..
– …завязывается борьба, и Эвмарх, конечно, падает…
– …учить – значит ваять души!..
– …возможно, Анфис хочет защитить Эвмарха…
– …хороший ментор знает своих учеников!..
– …хорошо, но тогда зачем их так уродовать?…
– …а если не так, зачем их учить?…
– Я ошибался.
– Я ошибался!
Они остановились. С минуту они взволнованно и растерянно смотрели друг на друга, будто в то мгновение каждый из них отчаянно нуждался в другом. Лицо Гераклеса постарело на глазах. С невероятной медлительностью он произнес:
– Диагор… признаю, что во всем этом деле я двигался с неуклюжестью коровы. Никогда мои мысли не были столь тяжеловесны и неловки, как сейчас. Более же всего меня удивляет то, что эти события не лишены определенной логики, и моя версия в целом удовлетворительна, но… есть некоторые детали… да, их мало, но… Мне бы хотелось какое-то время подумать. Я не возьму с тебя денег за это дополнительное время.
Диагор остановился и положил свои руки на крепкие плечи Разгадывателя. Заглянул ему прямо в глаза и произнес:
– Гераклес: это конец.
Он помолчал и снова медленно повторил, словно говорил с ребенком:
– Это конец. Путь был долог и тяжел. Но мы пришли. Дай отдых своему разуму. Я же постараюсь дать отдохнуть моей душе.
Внезапно Разгадыватель резко отстранился от Диагора и зашагал дальше вверх по улице. Потом, будто вспомнив что-то, обернулся к философу:
– Я закроюсь дома и буду думать, – сказал он. – Если будут новости, тебе сообщат.
И, прежде чем Диагор успел помешать ему, он погрузился в борозды медлительной, тяжеловесной толпы, спускавшейся в это время вниз под притяжением трагедии.
Некоторые говорили, что это случилось быстро. Но большинство считало, что все шло очень медленно. Быть может, это была замедленная быстрота, с какой происходят страстно желаемые события, но этого не сказал никто.
То, что случилось, случилось до того, как дали о себе знать вечерние сумерки, задолго до того, как торговцы-метеки закрыли свои лавки, а храмовые священнослужители занесли ножи для последних жертвоприношений: никто не заметил времени, но все полагали, что это произошло в послеполуденные часы, когда отягощенное светом солнце начинает клониться книзу. Солдаты стояли на страже у ворот, но это произошло не в воротах. И не под навесами, куда некоторые заглядывали в надежде найти его забившимся в угол и дрожащим, как голодная крыса. На самом деле все произошло без суеты на одной из густонаселенных улиц новых гончаров.
В то мгновение по улице неуклюже, но неудержимо, с медлительной решимостью из уст в уста передавался вопрос:
– Ты видел Менехма, скульптора из Керамика?
Вопрос захватывал все новых приверженцев, как стремительнейшая религия. Обращенные люди становились пламенными его носителями. Кое-кто задерживался на дороге: они подозревали, где можно найти ответ… Постой-ка, мы не посмотрели в этом доме! Подождите, давайте спросим у старика. Я быстро, только проверю свою догадку!.. Некоторые недоверчивые не присоединялись к этой новой вере, ибо думали, что вопрос лучше сформулировать так: ты видел кого-то, кого ты никогда не видел и никогда не увидишь, потому что пока я спрашиваю тебя об этом, он уже далеко отсюда?… Тогда они медленно качали головами и усмехались, думая: ты полный дурак, если думаешь, что Менехм будет сидеть и ждать, пока…
Однако вопрос продвигался вперед.
В эту минуту его тяжконогий шаг, затягивавший в водоворот всех вокруг, достиг маленькой лавчонки метека-гончара.
– Конечно, я видел Менехма, – сказал один из людей, рассеянно рассматривавших товар.