Ясинтра провела по его тучной спине острыми, как ножи, ногтями, и он закрыл бдительно следящие глаза.[112] Он целовал ее снова и снова в мягкие складки шеи и плеча, легонько покусывая, прикладывая то здесь, то там тихие крики, пока не почувствовал, как накатывает странное, порабощающее наслаждение.[113] Он вскричал в последний раз, ощущая, как его густой, подобный потоку голос звучит внутри нее.
В этот самый момент гетера отвела правую руку так медленно, что невозможно было поверить в ее изображаемый экстаз, занесла предмет, который взяла раньше – он все видел, но не мог пошевелиться, в тот момент не мог, – и вонзила его в спину Гераклеса.[114]
Он почувствовал жжение в позвоночнике.
Через секунду он, вскочив, отпрянул, поднял руку и, как рукоятью меча, ткнул в ее подбородок. Он увидел, как она покачнулась, но под весом его тела не упала с ложа. Тогда он еще больше привстал и толкнул ее: девушка покатилась, как освежеванная туша, и ударилась о пол со странным, таинственно мягким стуком. Однако длинный острый нож, который она держала, отскочил с резким металлическим звоном, абсурдным среди такого обилия тихих звуков. Гераклес устало и неуклюже встал с ложа, приподнял Ясинтру за волосы и толкнул к ближайшей стене, так что она ударилась головой.
Тогда к нему вернулась способность рассуждать, и в первую очередь он подумал: «Она не причинила мне вреда. Она могла вонзить в меня нож, но не сделала этого». Однако ярость его не унялась. Он снова дернул ее за курчавые волосы, и послышался удар о стену из сырца.
– Что еще ты должна была сделать после того, как убьешь меня? – прохрипел он.
Когда она заговорила, два красных украшения заструились из ее носа и потекли вокруг толстых губ.
– Мне не приказывали убить тебя. Я могла бы это сделать, если б захотела. Мне сказали только, чтобы я, не причиняя вреда, приставила к твоему телу острие ножа в тот самый миг, когда тебя захлестнет наслаждение, не раньше и не позже.
Гераклес держал ее за волосы. Оба они тяжело дышали, ее обнаженная грудь сплющилась под его туникой. Дрожа от гнева, Разгадыватель сменил руку и схватил ее за волосы левой, занося правую и отвешивая ей две жестокие пощечины. Когда он остановился, девушка только провела языком по разбитым губам и взглянула на него, не показывая боли и страха. Гераклес отрезал:
– «Высоких мужчин с афинским акцентом» никогда не было, так ведь?
Ясинтра возразила:
– Были. Они были. Но на них были маски. Первый раз они угрожали мне после смерти Трамаха. А после того, как вы говорили со мной, они вернулись. Их угрозы были ужасны. Мне рассказали все, что я должна была сделать: сказать тебе, что мне угрожал Менехм. И пойти к тебе в дом и просить убежища. И соблазнить тебя, и насладиться с тобой. – Гераклес снова занес правую руку. Она же сказала: – Забей меня до смерти, если хочешь. Я не боюсь смерти, Разгадыватель.
– Но боишься их, – прошептал Гераклес, так и не ударив ее.
– Они очень могущественны. – Ясинтра улыбнулась треснувшими губами. – Ты даже не можешь представить, что они угрожали со мной сделать, если я не повинуюсь. Есть смерти, приносящие облегчение, но они обещают не смерть, а бесконечную боль. Они умеют быстро убеждать, если захотят. Ни у тебя, ни у твоего друга нет в борьбе с ними ни малейшего шанса.
– Ты говоришь это мне, потому что так приказали они?
– Нет, я сама это знаю.
– Как ты с ними связываешься? Где я могу их найти?
– Они сами находят тебя.
– Они были здесь?
– Да, – ответила она, и Гераклес заметил, что она замялась. Он еще больше прижал к стене ее спину, как нож, вонзая левый локоть в плечо, следя за каждым ее движением.[115]
Ясинтра добавила:
– На самом деле они здесь и сейчас.
– Сейчас? Что ты имеешь в виду?[116]
Ясинтра промолчала. Она провела глазами из стороны в сторону, как бы охватывая взглядом всю комнату. Со странной медлительностью она произнесла: