— Нет! — презрительно фыркнула девочка. — Артимм совсем взрослый. Он лысый! — Она снова занялась своими игрушками и стала укачивать самодельную куклу. Ее взрослая мама ревниво лягалась.
— Ай-ай! — сказала Харита. — Что же с тобой делать?
И она погрозила пальцем непослушной кукле, которая отважилась на последний, едва заметный пинок.
— Кирена идет! — укоризненно сказал привратник. — Вот она тебе сейчас даст!
Его слова оказались пророческими: в комнату влетела Кирена.
— Харита! Что за непослушный ребенок! Пойдем, поросенок ты эдакий!
— Я хочу остаться, — заявило дитя. — Куколка хочет остаться и поискать дочь.
— Незачем тебя искать! Ты и так здесь! Бери куколку и пошли. Пойдем, пойдем! Не к лицу приличной девочке разговаривать с незнакомыми господами, да еще в андроне. Пошли, госпожа. И веди себя, как положено воспитанной девочке из хорошей семьи.
— Я приличная девочка! — возразила Харита, но тут властная кормилица резко вздернула ее на ноги. — Ой, нет! Моя девочка! Ей будет больно! Ой, не наступи сюда! Моя маленькая…
С горестным лицом она подобрала полураздавленные крошки, в которые превратилась «маленькая» под ногой кормилицы. Нижняя губа Хариты задрожала, и девочка разразилась слезами.
— Ну-ну, детка, не поднимай столько шума вокруг грязной корки!
— Моя маленькая! Маленькая умерла. А моя девочка ушиблась. — Харита подняла с пола куклу со сгибающимися руками и ногами — она упала, когда Кирена резко заставила свою питомицу встать. — Ну тихо, тихо, — успокаивала она куклу, которая, похоже, ничуть не пострадала и безмятежно смотрела на хозяйку из-под золотистых, по-взрослому причесанных волос, разделенных на прямой пробор, как у Фрины.
— Перестань вести себя как малое дитё! — проворчала Кирена. — Ничего твоей кукле не сделалось. А вы, господа… — Кирена с глазами, мечущими громы и молнии, осмелилась не просто обратиться к нам, но обратиться с упреком. — Не след вам, знатным афинским гражданам, еще больше позорить нашу семью и позволять маленькой девочке приходить и развлекать вас. Поверьте, она совсем не из тех, не так ее воспитывали! А потому, если вдруг — упаси Геракл! — вы явитесь снова, держитесь подальше от маленькой хозяйки! Уж простите за неучтивость, но я родом из горного племени Атласа, а мы всегда говорим то, что думаем. Если придете опять, даже не вздумайте искать встречи с дочерью Эпихара. Не зовите ее, а если она придет сама, отошлите и не пытайтесь втянуть в разговор. Это опасная игра для женщины в любом возрасте.
И крепко зажав ручку Хариты в своей, она с достоинством выплыла из комнаты, вместе со строптивой подопечной и ее полуголой куклой.
— Вы уж простите старую женщину, господа. Кирена была няней Гермии, — печально сказал привратник. — Хотя доля правды в ее словах есть, я ведь и сам велел дочери Эпихара уйти. Разумеется, велел.
— Я слышал это собственными ушами, — успокаивающе проговорил я.
— Прошу прощения за все неудобства, которые мы причинили. Помирись с Киреной, — с этими словами Аристотель вложил в руку привратника два обола и восковую табличку с посланием для Критона.
— Что ты ему написал? — спросил я, когда мы, закрыв за собой калитку, вновь оказались на улице. К счастью, на этот раз ни Ферамен, охотник за свидетелями, ни кто-либо другой не оказался у нас на пути.
— Да так, несколько учтивых, формальных слов. Что я, мол, буду счастлив оказаться полезным в поисках Клеофона и с удовольствием побеседую с ним, особенно если он что-то знает о местопребывании мальчика и о том, когда именно тот исчез. Не думаю, правда, что Критон ответит.
— У меня есть одна идея, — сказал я. — Знаю, это совсем слабая улика. Но девочка сказала, что ее сводный брат любит блины с медом. Когда я — по твоей просьбе — расспрашивал людей в доме Манто, они твердили, что ничего не знают о Клеофоне. Тем утром девушки как раз подкреплялись блинами с медом. Мета, как мне сказали, уже позавтракала. И все же один блин на горячем подносе куда-то понесли. Вот тебе и маленькая загадка: кому он предназначался? Я думал, может, Манто, но она вскоре появилась на кухне и сказала, что так и не успела поесть. Как я и говорил, она прервала наш разговор и всех разогнала. Не было никакой возможности продолжать расспросы. А когда я пришел к тебе, следом явился Феофраст, потом Архий, и я не стал вдаваться в подробности. Но этот блин до сих пор не выходит у меня из головы. Вдруг Клеофон прячется в борделе у какой-нибудь девушки?