Некоторые современные исследователи, отвергая сообщение Фукидида о связях Павсания с персами во второй период его пребывания в Византии, а также во время проживания в Колонах (в Троаде), выдвигают свою, кажущуюся им более правильной, интерпретацию. Они считают, что возвращение Павсания в Византий и последовавшее затем поселение его в Колонах было осуществлено в соответствии с тайным поручением от спартанских властей[57]. Однако этот путь едва ли может привести к плодотворному результату. Если спартанские власти дали Павсанию тайное поручение, то какова его цель? Вернуть Спарте гегемонию он не мог. Вести, как считает Лэнг, тайные переговоры с персами от имени Спарты — это слишком далеко уводящая нас от текста источника гипотеза.
Таким образом, мы не видим целесообразности в отказе от сообщения Фукидида. Признав же его за основу, можно прийти к результату, более соответствующему истине. Павсаний, отправляясь в Геллеспонт частным образом, стремился восстановить свое влияние и господство. Он мог надеяться на успех, только получив поддержку извне, т. е. от персов. В это время Колоны не входили в состав Делосской симмахии и отсюда было значительно ближе до Даскилия — резиденции сатрапа Артабаза, которому Ксеркс поручил вести переговоры с Павсанием и оказывать ему помощь[58]. Однако приказ лакедемонян немедленно вернуться в Спарту нарушил дальнейшие планы Павсания. Поэтому замечание Фукидида о том, что спартанцы не имели никаких улик против него, возможно, объяснялось непродолжительностью его пребывания в Геллеспонте в первый и во второй периоды. За это время Павсаний не успел предпринять каких-либо серьезных действий, что же касается переписки с царем, то она до времени оставалась в тайне. Возможно, уже после возвращения в Спарту из Троянских Колон Павсаний решил заручиться поддержкой илотов (Thuc., I, 132, 4), а также предпринял неудачную попытку привлечь на свою сторону Фемистокла.
Эфоры возвратили Павсания в Спарту, по-видимому, летом 477 г. до н. э. Фукидид говорит, что после того как регент поселился в Колонах, лакедемоняне больше уже не медлили, но послали к нему глашатая со скиталой и велели ему не оставлять Павсания (Thuc., I, 131, 1). С этим замечанием Фукидида согласуются сведения Диодора (Diod., XI, 44—45) и Непота (Nep. Paus., 3). Особняком стоит лишь мнение Помпея Трога (Just., IX, 1, 3), согласно которому, Павсаний удерживал Византии в течение 7 лет. Мы склонны принять мнение Фукидида и Диодора, тем более что текст Помпея Трога не совсем ясен.
После возвращения Павсания в Спарту эфоры сначала заключили его в тюрьму, но потом выпустили на свободу для того, чтобы он предстал перед судом (Thuc., I, 131, 2). Не располагая явными уликами против него, лакедемоняне (имеются в виду эфоры и геронты, которые обычно судили царей) расследовали все его поступки, стремясь выяснить, не нарушал ли он установленных обычаев (Thuc., I, 131, 2). Во время этого разбирательства открылось, что стремление к господству стало у него ярко проявляться сразу же после Платейской битвы (Thuc., I, 132, 2—3). Стали известны его связи с илотами. Наконец, когда спартанские власти собрали все необходимые факты о поступках Павсания (Thuc., I, 134, 1; Diod., XI, 45, 1—5), они отдали распоряжение о его аресте и приговорили к смертной казни (Thuc., I, 134, 1—3; Diod., XI, 45, 5-7).
Современные исследователи предлагают самые различные датировки гибели Павсания — от 472 до 467 г. до н. э. Однако сопоставление сведений Фукидида и Диодора вполне позволяет согласиться с мнением, высказанным еще в свое время Куторгой, что эфоры расправились с Павсанием, судя по описанию Фукидида (Thuc., I, 134, 1—2), не позднее осени или зимы 476 г. до н. э.[59]
Характеристика места и роли Павсания в политической борьбе в Спарте в 70-е гг. V в. до н. э. является предметом дискуссии. Многие современные ученые, в том числе Лурье и Паршиков, исследуя внутриполитические отношения в Спарте, обнаруживают в ней действия различных политических партий. Аргументом в пользу этой точки зрения для большинства ученых служит известный рассказ Диодора о политических дебатах в Спарте после перехода к Афинам господства на море (Diod., XI, 50).
Рассматривая этот сюжет в сравнении с данными Геродота (Hdt., VIII, 3), Фукидида (Thuc., I, 95, 7), Аристотеля (Arist. Ath. Pol., 23, 2—3) и Плутарха (Plut. Arist., 23), можно прийти к следующему выводу. По-видимому, рассказ о дебатах в Спарте был риторической обработкой Эфором известного сообщения Фукидида (Thuc., I, 95, 7). Историк говорит лишь о принятии лакедемонянами решения уступить афинянам гегемонию на море, объясняя его тем, что они желали избавиться от тягот войны с персами, считали афинян, с которыми находились в то время в дружбе, способными к главнокомандованию, и опасались, как бы их начальники, подобно Павсанию, не развратились за пределами родины. Это решение лакедемонян было представлено как результат дебатов в спартанской герусии и Народном собрании, где якобы высказывались противоположные точки зрения.
57
Lang Μ. Scapegoat Pausanias // С J. 1967/68. Vol. 63. P. 83; Паршиков Α. Ε. Павсаний и политическая борьба в Спарте // ВДИ. 1968. № 1. С. 135.
58
Именно на это время приходится отстранение Ксерксом Мегабата от должности сатрапа в Даскилитиде и назначение на его место Артабаза (Thuc., I, 129). Ср.: Дандаемаев Μ. Α., Луконин В. Г. Культура и экономика древнего Ирана. М., 1980. С. 114.