Противоположной по характеру была политика Аристида, хотя и в его действиях, несомненно, прослеживается стремление к укреплению афинского могущества. Однако в отличие от Фемистокла он старался достигнуть этой цели, не отказываясь от идеи общеэллинского единства (Plut. Arist., 20—21). Правда, Аристид, задумываясь о путях повышения роли афинского влияния в союзе, стал по-новому смотреть на афинский флот, видя в нем важное средство укрепления афинской талассократии. Это в конечном итоге объясняет отмеченную в источниках тягу Аристида к более радикальным действиям по сравнению с предшествующим периодом и возникновение у него некоторых общих точек соприкосновения с Фемистоклом в вопросах внутренней политики (Arist. Ath. Pol., 23, 3), например, в период строительства оборонительных стен в Афинах.
Сразу же после Платейской битвы и возвращения афинян в город Фемистокл, стараясь восстановить утраченное политическое влияние, начал бурную агитацию и лихорадочные действия в пользу строительства стен в Афинах[73]. Несмотря на то что Фемистоклу удалось убедить большинство граждан в необходимости укрепления города, что было нетрудно после двух опустошительных вторжений персов, это не принесло ему ожидаемых результатов. В то время как граждане, отдавая предпочтение лидерам типа Аристида и Кимона, в большинстве своем видели в оборонительных стенах только средство защиты против внешних врагов, Фемистокл рассматривал их как важное условие борьбы против Спарты. Это подтверждается его дипломатическими маневрами и открыто враждебным отношением к лакедемонянам (Thuc., I, 90—91; Diod., XI, 39-40). Так, Фемистокл, будучи отправленным с посольством в Спарту, был готов даже пойти на разрыв отношений и конфронтацию с лакедемонянами. Однако в общественном мнении Афин в это время преобладали консервативно-умеренные взгляды, и действия Фемистокла не получили одобрения (Arist. Ath. Pol., 23, 3). Спарта, учитывая это, равно как и складывающуюся неблагоприятную для нее внутриполитическую и внешнеполитическую ситуацию, не дала повода к удовлетворению честолюбивых амбиций Фемистокла (Thuc., I, 92; Plut. Them., 19, 2—3; Diod., XI, 40, 4).
Афинские граждане не избрали Фемистокла стратегом и на 478/7 г. до н. э. Он оказался в изоляции, и это был конец его политической карьеры. Действия Фемистокла после 478 г. до н. э. свидетельствуют о его стремлении любым способом вернуть расположение граждан. Однако это скорее напоминало агонию обреченного (Plut. Them., 22). Наиболее точно охарактеризовал отношение афинян к Фемистоклу Диодор, подчеркнув, что они одновременно и восхищались им, и боялись его (Diod., XI, 42, 4). Таким образом, пока политика Фемистокла была успешной, он имел непререкаемый авторитет, но стоило ему выпустить бразды правления из рук, как граждане тотчас отвернулись от него.
Аристид, опираясь на популярность среди афинских граждан идеи общеэллинокого единства в борьбе против персов, всячески противодействовал Фемистоклу, стремившемуся разрушить эту идею и разорвать взаимоотношения между Афинами и Спартой (Plut. Arist., 22).
Внутриполитическая обстановка в Афинах обострилась в середине 70-х гг. V в. до н. э., что, по-видимому, было обусловлено вмешательством лакедемонян, нашедших после суда над Павсанием материалы, компрометирующие Фемистокла (Diod., XI, 54, 4—5), и объединением противников Фемистокла в борьбе против него, среди которых выделялись особенно Аристид, Алкмеон и Кимон (Plut. Arist., 22; 25, 10; Moral., p. 805 с).
Изгнание Фемистокла непосредственно связано с природой остракизма. Эта мера рано превратилась в орудие политической борьбы. Алкмеониды, Филаиды и Керики, возглавлявшие консервативно-умеренную часть граждан, объединив усилия, использовали остракизм как средство расправы над своим политическим противником. Вместе с тем необходимо различать остракизм как инструмент политической борьбы в представлении отдельных афинских политиков и остракизм как меру, направленную против слишком влиятельных и выдающихся личностей в представлении афинских граждан в целом. Эта последняя мысль подчеркивается всеми авторами, как ранними (Thuc., VI, 73, 3; Arist. Ath. Pol., 23, 3), так и поздними (Diod., XI, 53, 3; Plut. Them., 22, 4-5). Поэтому когда античная традиция с этих позиций объясняет остракизм Аристида и Фемистокла завистью и ненавистью граждан из-за их возвышения над ними, то в этом едва ли нужно видеть наивность античных писателей. Полис — это самоуправляющийся коллектив граждан (ή κοινωνία ή πολιτική — Arist. Pol., I, 1, 1, p. 1255 a 5), строго следящий за тем, чтобы в гражданской общине принцип равенства не нарушался. По мнению Аристотеля (Arist. Pol., III, 8, 1—2, p. 1284 a 20), «граждане, стремясь к всеобщему равенству, время от времени подвергали остракизму и изгоняли на определенный срок тех, кто отличался от остальной массы избытком добродетелей, чрезмерной политической активностью, выдавался своим могуществом, опираясь либо на богатство, либо на друзей, либо на какую-нибудь иную силу в государстве». Все это имело непосредственное отношение к Фемистоклу.
73
Thuc., I, 90—93; Arist. Ath. Pol., 23, 4; Diod., XI, 39-40; Plut. Them., 19, 1—3; Nep. Them., 7; Andoc., III, 38.