Однако эпиграфические памятники приобретают гораздо большую ценность, если их рассматривать в сравнении с литературными данными, позволяющими выявить обстоятельства, при которых были приняты те или иные законы и декреты, характер общественного мнения, причины, способствовавшие их принятию, и вытекающие из этого следствия. Поэтому кроме основных исторических трудов немаловажное значение для исследования отмеченных выше проблем имеют также такие литературные произведения, как политические памфлеты и трактаты. Значительный интерес представляют приписываемый Ксенофонту политический памфлет «Афинская полития», сочинение Стесимброта «О Фемистокле, Фукидиде и Перикле» (FGH II А 107 F I—II. S. 516-519; комментарий: S. 345—348) и трактат Аристотеля «Афинская полития». Данные этих источников, несомненно, важны для выяснения сущности афинской демократии и роста морского могущества афинян, характеристики различных форм проявления их имперской политики по отношению к союзникам и оценки внутренней и внешней политики Афин в рассматриваемый период времени.
Несмотря на возрождение в послевоенный период гиперкритического отношения к «Афинской политии» Аристотеля[13], большинство современных ученых считает, что этот трактат представляет большую ценность как систематическое изложение афинской внутриполитической истории, богатое разнообразными материалами и основанное на вполне добросовестных источниках[14].
К источникам третьей группы, как уже отмечалось, необходимо отнести авторов позднего времени. Прежде всего нас интересуют историки IV в. до н. э., ученики Исократа — Эфор и Феопомп. Их сочинения, к сожалению, не сохранились, но были широко использованы эллинистическо-римскими писателями, такими как Диодор Сицилийский и Плутарх, сочинения которых особенно важны для изучения рассматриваемых нами проблем.
Некоторые современные исследователи совершенно отвергают значение сочинений поздних авторов, считая, что «для них в той или иной степени характерны три особенности: влияние риторики, чистая фикция и ошибочно понятая ранняя традиция»[15]. Столь категорическое суждение едва ли оправдано. Необходимо всегда помнить, что Геродот, Фукидид и другие главные источники иногда опускают некоторую информацию. Что же касается второстепенных историков, то не следует исключать возможности сохранения ими ценных сведений, по тем или иным причинам не упоминаемых предыдущими авторами.
От главного сочинения Эфора «Всеобщая история» сохранилось только 157 фрагментов, из которых 14 посвящены описанию Пентеконтаэтии[16]. Достоверность рассказа Эфора основывается главным образом на использовании добротных источников. Для характеристики периода Пентеконтаэтии он использовал, кроме Фукидида, также сочинения аттидографов. Все сказанное не позволяет согласиться с разрушительным скептицизмом в отношении Эфора Шварца и других гиперкритиков[17].
Характеризуя Феопомпа и его сочинение «Филиппика», исследователи указывают на большую ученость и трудолюбие этого автора. Для нас особенно важна X глава его труда[18]. Ценность сообщаемой им информации во многом определяется богатством и разнообразием его источников. Феопомп обращался также к изучению документального материала и использовал его для подтверждения устной и письменной традиции.
Большое значение для исследования отмеченных выше проблем имеют сочинения Диодора Сицилийского и Плутарха. Диодор — единственный автор после Фукидида, который дает развернутое изложение греческой истории V в. до н. э.[19] Плутарх, как и Диодор, был главным объектом филологической критики XIX в. Только после Второй мировой войны его авторитет был восстановлен и сегодня его ставят на первое место, непосредственно за выдающимися писателями древности[20].
Плутарх не был историком. Он был философом-моралистом и в «Сравнительных жизнеописаниях», а также в других своих моралистических сочинениях старался показать, как проявлялись характер и моральные качества человека в процессе его общественной деятельности. Вместе с тем необходимо признать, что Плутарх, собирая материал для своих биографий, обращался к широкому кругу источников. Во вступлении к биографии Никия он пишет, что попытается, «вкратце коснувшись исторических событий, собрать воедино то, что обычно ускользает от мнения большинства и лишь мимоходом высказано другими авторами, а также и то, что обнаружено в древних памятниках и постановлениях» (Plut. Nic., 1). В этом, собственно говоря, и заключается ценность собранной Плутархом исторической информации.
14
Доватур А. И. Политика и Политии Аристотеля. Μ.; Л., 1965. С. 115 сл.; Rhodes P. J. A Commentery on the Aristotelian Athenian Politeia. Oxford, 1981. См. также: Aristotels. Die historische Fragmente/ Ubersetzt und Erläutert von M. Hose. Berlin, 2002.
15
Hignett Ch. Xerxes' Invasion of Greece. Oxford, 1963. P. 7 ff.; Gomme A. W. A Historical Commentary on Thucydides. Vol. I. Oxford 1966. P. 365 ff.
17
Schwartz Ε. 1) Ephoros // RE. 1909. Bd. VI. Sp. 2 ff.; 2) Die Zeit des Ephores // Hermes. 1909. Bd. 35. S. 481 ff.
18
FGH II В 115 F 85—100. S. 369—371; комментарий: S. 351—403. Обстоятельный комментарий фрагментов X главы сочинения Феопомпа и анализ его источников см.: Connor W. R. Theopompus and Fifth-Century Athens. Washington, 1968.
19
Греческая история V в. до н. э. изложена в XI—XV кн. его «Исторической библиотеки». События Пентеконтаэтии описаны в XI—XII кн. (XI, 37— XII, 40). Перевод и комментарий отдельных глав этих книг опубликован нами в трех выпусках межвузовского сборника научных статей «Из истории античного общества» (Горький, 1979. С. 3 слл.; 1983. С. 3 слл.; 1986. С. 5 слл.); кроме того, см.: Антология источников по истории, культуре и религии древней Греции / Под ред. В. И. Кузищина. СПб., 2000. С. 170 слл. Об оценке Диодора и его сочинения см.: Строгецкий В. Μ. 1) Диодор Сицилийский и его «Историческая библиотека» в оценке историографии // ВДИ. 1983. № 4. С. 176 слл.; 2) Введение к «Исторической библиотеке» Диодора Сицилийского и его историко-философское содержание // ВДИ. 1986. № 2. С. 65 слл.
20
Ziegler К. Plutarchos von Chaeronea // RE. Bd. XXI. 1951. Sp. 636 ff.; Аверинцев С. С. Плутарх и античная биография. М., 1973. С. 19 сл.