Не исключено, что Аристотель выразил не только свою оценку, но выразил бытовавшее в Афинах мнение. Впрочем, введение налогов – упоминаемая Аристотелем десятина – вряд ли вызывала одобрение у всех афинян. Подтверждением этому может служить приводимый Аристотелем рассказ, имеющий явную пропагандистскую подоплеку, об освобождении некоего крестьянина от налогов (Arist. Ath. Pol. 16. 6).
В рамки демократической политики Писистрата укладываются и учреждение судей по демам, и его личные частые поездки по Аттике. Он, по словам Аристотеля, наблюдал за ходом дел и примирял тяжущихся (Arist. Ath. Pol. 16. 5). Все это, пожалуй, говорит о том, что он стремился выполнять функции примирителя и посредника, т. е. делать то, что и требовалось от эсимнета.
Мы не знаем, унаследовали ли дети умершего в 527 г. до н. э. Писистрата, а точнее старший из его сыновей – Гиппий (Thuc. VI. 55. 1) – полномочия своего отца. Во всяком случае, можно предположить, что какое-то время Гиппий продолжал следовать курсом отца. В этом единодушны Фукидид и Аристотель (Thuc. VI. 54. 5–6; Arist. Ath. Pol. 17. 3). «Как тираны, – пишет Фукидид, – Писистратиды в течение долгого времени поступали благородно и разумно, взимали с афинян только двадцатую часть получаемых ими с земли доходов, прекрасно украсили их город, выдерживали войны и совершали жертвоприношения в святынях. В остальном государство управлялось ранее установленными законами, за исключением того, что Писистратиды всегда заботились о том, чтобы назначать на государственные должности кого-либо из своих родственников» (Thuc. VI. 54. 5–6)[311]. Впрочем, во время правления Писистратидов мы обнаруживаем среди архонтов не только близких родственников тиранов, но и будущего реформатора Клисфена, а также Мильтиада, сына Кимона, что следует расценить как продолжение политики социального посредничества[312].
Ситуация изменяется в 514 г. до н. э. – после заговора Гармодия и Аристогитона (Arist. Ath. Pol. 18). Эта история неоднократно и подробно анализировалась исследователями, поэтому мы оставляем в стороне ее детали[313]. «После этого, – заключает Аристотель, – тирания стала гораздо более суровой, так как Гиппий, мстя за брата, многих перебил и изгнал и вследствие этого стал всем внушать недоверие и озлобление» (Arist. Ath. Pol. 19. 1). Часть аристократических семейств, включая Алкмеонидов, покидает Афины и начинает борьбу с тиранией. Правда, эту борьбу нельзя назвать успешной. Неудачей закончилась попытка Алкмеонидов закрепиться в местечке Липсидрий, куда собрались и некоторые их афинские сторонники (Arist. Ath. Pol. 19. 3). Однако тиранам удалось выбить Алкмеонидов из Липсидрия, по-видимому перебив немалую их часть. Об этом свидетельствует приводимый Аристотелем сколий:
По-видимому, свержение тирании взяли на себя аристократические семейства. Демос пока не выказывает явного недовольства формой правления. Но вскоре отношения тиранов с демосом портятся. Фукидид сообщает, что Гиппий разоружил афинян, что не могло не поссорить его с народом (Thuc. VI. 58. 1–2). Однако, несмотря на это, свергнуть власть Гиппия удается лишь с помощью спартанцев, возглавляемых царем Клеоменом[314]. Быть может, и в момент свержения тирании сын Писистрата еще сохранял поддержку афинского демоса.
Если говорить об афинской тирании в целом, очевидно, что она, несмотря на ее более или менее явно выраженные демократические черты, была порождением эпохи господства аристократии. Установление тирании стало результатом борьбы политических группировок (гетерий). Поэтому последующее реформирование могло быть связано с тем, чтобы, во-первых, ликвидировать условия для установления единовластия, а во-вторых, если не демонтировать сами аристократические группировки, то хотя бы затруднить процесс их возникновения.
311
Судя по сообщению Фукидида, Писистратиды вдвое уменьшили налоги – двадцатая часть урожая вместо прежней десятины.
312
313
См., например:
314
Анализ позиции Спарты см.: