— Вот и холодец спроворили!..
Холодца получилось много, килограммов пять. И это был настоящий холодец. В тот день, впервые за несколько недель, вся семья Садыковых, да и Афоня вместе с ними, наелись досыта.
— Научилась? — спрашивал Афоня Альфию.
— Ага, научилась, — ответила та.
— Часто-то не делай его, — наказывал Афоня. — Разве что по воскресеньям. Тогда на месяц хватит, а то и больше. Дельный разоставок будет к карточкам-то…
Альфия послушно кивала и поправляла пеленку у маленькой, которая крепко спала возле ее груди.
…Когда Афоня зашел к Петрусю Жидких, тот обрадовался и растерялся одновременно. Дома он был один, лежал на кровати поверх одеяла, укрывшись своим пальтишком. При появлении гостя вскочил, поставил перед ним стул.
— Только холодно у нас, — сказал извинительно.
— Не беда, — успокоил его Афоня. — Не промерзну. Гляди, какой полушубок у меня.
— Старенький. И в заплатах…
— Это самое лучшее и есть, — улыбнулся Афоня. — Овчина, когда обомнется, она лучше и на ходу легче. А от заплаты — самое тепло. Не знал?.. Как живешь? В гости почему не забегаешь?
— А я никуда не хожу… Уроки…
Афоня уже видел, как сжалось и побледнело личико мальчика.
— А я тебе гостинец принес, — сказал Афоня и полез за пазуху.
Он положил на стол чистый тряпичный сверток с горячей, только что сваренной картошкой. Потом поставил четвертинку с молоком.
— Поешь-ка да поговори со мной…
— Что вы! — испугался Петрусь, отстраняясь от еды, — Я не могу…
— Нехорошо, — огорчился Афоня. — Обижаешь ты меня. Вспомни, как летом угощал меня капустным пирогом, или забыл?
Во взгляде Петруся отразилось сомнение в свой правоте.
— А грибной похлебки притаскивал в пол-литровой банке, тоже, поди, забыл? — осторожно донимал его Афоня. — А я не забыл… Ешь-ка давай!
— Хотите вместе? — предложил Петрусь.
— Ну и смешной же ты! — хохотнул Афоня и даже руками взмахнул. — Ты погляди: картошка-то еще горячая. Я только что целый котелок съел, это — остатки, — показывая на картофелины, ловко соврал Афоня.
— Ну, разве так…
Петрусь намеренно неторопливо чистил картошку, но от Афониного внимания не ускользнуло едва приметное дрожание детских пальцев и то, как Петрусь проглотил нетерпеливую слюнку. Откусив картошки, он прямо из бутылки отпил молока.
— А ты налей молока-то в чашку, — посоветовал Афоня.
— Из горлышка вкуснее, — ответил Петрусь.
— Коли так — другое дело…
Петрусь съел две картофелины из четырех, выпил ровно половину бутылки молока и остальное отодвинул в сторону. Увидев взгляд Афони, поспешно объяснил:
— Это — на потом.
Афоня почувствовал его хитрость. Петрусь никогда не забывал о матери. Даже тогда, когда ходили в лес за крупяшками и пиканами. Он самые лучшие нес ей.
— Разве так едят? Не обижай меня, — недовольно сказал Афоня.
Петрусь не знал, что делать. Затруднение оказалось столь мучительным, что щеки мальчика едва приметно зарделись румянцем. Тогда Афоня помог ему:
— Ты хоть молоко-то допей. А картошки пусть… Бутылочка-то у меня в хозяйстве одна.
Дальше упорствовать Петрусь не мог. Он допил молоко, а картофелины положил в маленький ящичек стола, в котором лежали ложки и вилки. Облегченно вздохнул.
— Школьные-то дела как? — спрашивал Афоня.
Петрусь пожал плечами.
— По-старому. Отметки хорошие. Только хлеба теперь не дают. Раньше на большой перемене вот такой ломтик давали да еще с повидлом иногда…
— Будут давать, — твердо пообещал Афоня.
— Может быть, — неуверенно согласился Петрусь.
— Радио-то у вас есть?
— Есть.
— Как там на фронте? А то я сижу в своей избушке, ничего не знаю.
— Наступают вовсю! — сразу оживился Петрусь. — Мама сказала, что если так пойдет, то летом поедем домой. У нас недалеко от Орши бабушка живет. Мы о ней пока, правда, ничего не знаем, но у нее там сад.
— Раз наступают, ясное дело, поедете, — поддержал Афоня.
— Ох, и бьют немцев! — говорит Петрусь. — Я слушаю радио и каждый раз по карте линейкой меряю — по масштабу — сколько километров в день гонят.
— И много ли?
— По пятьдесят и даже семьдесят выходит.
— Ловко! — подивился Афоня. И спросил: — В гости-то приходить ко мне будешь?
— Когда в школе выходной…
— И так ладно. Не забывай. Скоро весна, лето. Делов-то у нас прибавится.
…Запоздалая зима наверстывала упущенное. Истратившись на метели, завалив снегом овражки, колки и дороги, она принялась будоражить людей волчьим воем — верная примета падежа скота.