То же самое под угрозой репрессий потребовал и губернатор Афона в своем письме за № 197 от 25/08/1928 г. На эти требования монастырь ответил
47
Духовные и исторические творения архиепископа Василия
решительным и мотивированным отказом (письмо за № 204/18/07/1928 и за №. /1928 г.). Ответа на последнее письмо не последовало, и вопрос на время заглох.
В 1931 г. он возобновился с новой силой.
На этот раз греческое правительство, не желая открыто выступать на сцену, выдвинуло против нас требования, помимо Кинота и Вселенского Патриарха, который в своем письме в Пантелеим. монастырь за № 1847 от 17 августа 1931 г., пересланном через Св. Кинот, потребовал от него безоговорочного признания и подписи Канонизма «как одобренного Церковью», так и признания греческого подданства. Последнее требование, как имеющее чисто политический характер, было особенно неуместно со стороны Вселенского Патриарха. Положение создалось очень серьезное, но всё же Пантел. монастырь не пошёл на подпись Канонизма!
Относительно подданства он ответил Вс. Патриарху, что не может понять, как возник вопрос о письменном признании его со стороны монастыря, раз в силу Конституции Греции это подданство даётся без всяких формальностей, в силу простого факта проживания на Афоне в качестве монаха. Вопрос о подписи Канонизма монастырь в своем ответе обошел, указав только на права монастыря, вытекающие из ст. 13 Севрского договора (письмо Вс. Патриарху за №... от . сент. 1931 г.) На это осторожное и несколько уклончивое письмо ответа не последовало. Вопрос опять возобновился в 1940 г., по смерти игумена монастыря архимандрита Мисаила.
На этот раз греческие власти (т. е. Кинот, Патриарх, Правительство) официально заявили, что не утвердят избранного братией нового игумена архимандрита Иустина, если монастырь предварительно не признает безоговорочно и не подпишет Канонизма.
Учитывая всю серьезность положения в обстановке террористической фашистской диктатуры [Джона] Метакса, монастырь решил пойти на некоторые уступки в целях утверждения нового игумена, но так, чтобы избежать всё же самой подписи Канонизма.
В своем письме в Св. Кинот за № 24 от 10 марта 1940 г. монастырь писал, что голосовал в свое время против Канонизма как несогласный с его содержанием. Так поступать он имел право (ибо голосования свободны), и никто не может от него требовать, чтобы он теперь переменил свое мнение, подписавшись под Ка-нонизмом на протоколе заседания 10 мая 1924 г. (ибо отказ в подписи имел характер голосования против). Но сейчас, когда Канонизм утвержден правительством
48
Историко-аналитический очерк о самоуправлении Афона
и Патриархией, нельзя оспаривать, что он имеет характер закона, обязательного для всех, и монастырь будет его исполнять и с ним сообразовываться.
После этого вынужденного обстоятельствами полупризнания Канонизма как фактически существующего порядка, которому нельзя не подчиняться, правительство Метакса предписало Киноту удовлетвориться им и утвердить нового игумена. Так же поступил и Вселенский Патриарх.
Выводы
Подводя итоги вышесказанному, мы можем сделать следующие краткие выводы:
1) Древнее византийское и турецкое законодательство не знало вопроса о подданстве афонских монахов. Не существует никаких древних актов, в силу коих монахи-иностранцы были бы обязаны отказаться от своего подданства и принимать подданство византийское или турецкое.
2) С точки зрения новейших турецких законов (Канонизм 1877 г., Общий канонизм 1912 г.) все афонские монахи являлись турецкими подданными. В переходный период (1912-1920), когда предлагалось превратить Афон в нейтральную автономную область (решение Лондонской конференции от 11 авг. 1913 г.) афонский Кинот выработал закон об установлении особого святогорского подданства (основной Канонизм 1918 г.). После присоединения Афона к Греции (1920) греческие законы устанавливают греческое подданство для всех монахов Афона независимо от национальности (Канонизм 1924-26 гг., Конституция 1927 г.) Ни один из вышеуказанных законодательных актов, как турецкий, так и греческого периода, не был признан или подписан Рус. Пант. монастырем. Только в 1940 г., в особо трудных обстоятельствах Пантелеимоновский монастырь вынужден был признать создавшееся на Афоне положение, не подписав, однако, самого Канонизма.