9
Афонский период жизни архиепископа Василия (Кривошеина) в документах
Всеволода остаться на Афоне. Мы не знаем, что пережила она в тот момент, когда стало очевидным желание её четвертого сына навсегда уйти из мира — мирского. Она скончалась в 1942 году, так и не увидев его.
Из писем матери и тетушки, Ольги Васильевны Кривошеиной (сестры Александра Васильевича), ни разу мы не слышим «плача», горестных сожалений. С самых первых лет пребывания отца Василия на Афоне их связь не прерывалась!
В эмиграции мать владыки — Елена Геннадиевна Кривошеина (урожденная Карпова) — вместе с сыном Кириллом жила под Парижем, в городе Севр. Это был огромный семейный дом. После смерти Ади Карпова в 1937 году его пришлось продать и Елена Геннадиевна вместе с Кириллом стали искать приют. В конце 1930-х годов в Севре был устроен Дом престарелых имени известного протоиерея Георгия Спасского. Почитатели памяти отца Георгия составили комитет его имени, который продолжал труды, заповеданные батюшкой в деле христианского милосердия, и когда «дела комитета пошли хорошо», «он устроил... небольшую, но очень уютную и красивую церковку», — пишет митрополит Евлогий (Георгиевский). Храм этот был освящен 16 ноября 1938 года. В этот Дом и переехала жить Елена Геннадиевна.
Она тесно дружила с семьей протопресвитера Александра Чекана (1893-1982). В тяжелый период жизни семья отца Александра приютила её. В 1942 г. Елена Геннадиевна пишет: «До сих Бог давал мне достаточные силы, чтобы в те праздничные дни, когда у нас нет богослужений, я могла бы причаститься в другой церкви, и по большей части в ставшей теперь моим приходом церкви в Бийянкуре, где служит отец Александр Чекан, очень деятельный священник, много делающий для своих прихожан, и вообще добрый человек. Я всегда вспоминаю ту зиму, когда мне пришлось прожить на его квартире, как об одном из счастливых периодов в моей беженской жизни».
Страницы писем Елены Геннадиевны — это сочетание имен ушедшего XIX века и парижской эмиграции. Из ее рассказов о жизни в Париже мы узнаем подробности о семье Карповых-Морозовых, о её дружбе и верности старым друзьям и соратникам её покойного мужа А. В. Кривошеина, с которыми она оставалась в контакте и которым по возможности помогала, поддерживала материально и духовно. От неё мы узнаем подтверждение, что крестным отцом владыки был Василий Васильевич Розанов (1856-1919), русский религиозный философ, литературный критик и публицист. Он дружил с семьёй Кривошеиных, часто бывал у них на Сергиевской улице в Петербурге.
10
Предисловие
В семейной переписке особое место занимала тетя, Ольга Васильевна Морозова (урожденная Кривошеина; 1866-1953). Она постоянно, впрочем как и Елена Геннадиевна, просит прислать им с Афона книг, молитвословов, иконы, душеспасительную литературу. Можно только удивляться той почтовой связи, регулярной налаженности, с которой поступало в обе стороны (без «авионов» — авиапочты, как говорилось в эмиграции) всё просимое. Шли денежные пожертвования из Европы, приезжали паломники. В своих письмах Ольга Васильевна держит владыку в курсе семейных событий, рассказывает о своем муже Сергее Тимофеевиче Морозове (1860-1944), русском предпринимателе, меценате, организаторе московского Музея кустарных изделий. Известно, что он оказывал широкую поддержку знаменитому художнику И. И. Левитану. Сам Сергей Тимофеевич писал пейзажи и очень неплохие натюрморты, интересовался музыкой, женился он на Ольге Васильевне уже пожилым человеком. Детей у них не было, и заботились они о единственном племяннике Никите.
Не будем перечислять всех адресов и корреспондентов, предоставим читателям открыть для себя неизвестные имена, или наоборот, рассмотреть известные личности, раскрывающиеся с неожиданной стороны.
В обязанности монаха Василия, кроме секретарской должности (грамматикоса), входила переписка с администрацией Афона, Вселенской Патриархией и с греческими правительственными учреждениями, а также деловая переписка по экономическим вопросам. В нашей книге приводится целый ряд новых документов, которые проливают свет на сложные взаимоотношения со Вселенским Патриархатом и имеют непосредственное отношение к насельникам и монахам Свято-Пантелеимонова монастыря.
В разные годы (1931-1933, 1940), будучи грамматиком обители, монах Василий трудился над письмами, адресованными Патриархам Василию III, Фотию II и другим иерархам, а позже, в бытность антипросопом в Карее (1942-1945), то есть представителем Свято-Пантелеимонова монастыря в Священном Киноте Святой Горы, ему пришлось работать с важнейшими документами.
Поскольку он один из немногих монахов, знающих основные европейские языки, ему также было поручено сопровождение паломников и посетителей Афона, среди которых были ученые византологи, интересующиеся древними манускриптами, а также католические монахи, изучающие православную монашескую жизнь. Сам будущий владыка жалуется матери в письме от 30 января 1932 года, что после Пасхи «опять пойдут иностранцы (всех национальностей)»,