110
Письма антипросопа Свято-Пантелеимонова монастыря (1944-1945)
Новые приказы:
1) никто не имеет право въезжать и выезжать с Афона без особого разрешения (путевого листа от коменданта). Никого не принимать на фондарик без такового разрешения;
2) сдать в течение 4 дней всю запасную телефонную проволоку (кроме, конечно, той, которая на столбах).
Спрячьте получше все пишущие машины, а то их могут отобрать.
Завтра здесь будут вывешены флаги, но молебна Кинот не захотел сделать. Преждевременно, да и радоваться нечему.
В Кавалле, по-видимому, всецело властвуют коммунисты. Это очень опасно, ибо если даже в Афинах греческое временное правительство, мы сможем легко подпасть под власть кавальских коммунистов, которые проповедуют в своих газетах месть всем «врагам народа». Но Кинот все надеется как-то полавировать и выиграть время. Надеются, что приедет делегация из штаба и с этими более крупными деятелями легче будет договориться о правах Афона, нежели с полунелеги-тимными «капитанами».
М. В.
Примечания:
(1) Тавилии - по Канонизму Святой Горы 1926 г.: дань, которая платится Киноту, как монастырем, так и скитами. В последнем случае монастырь является лишь передаточной инстанцией. Тавилии бывают обыкновенные (два раза в год — мартовский и августовский) и чрезвычайные. Величину тавилия определяет всегда Ки-нот (вернее, Двойное Собрание), на основании числа монахов.
t
10 сент. 1944. Карея.
Дорогой Батюшка, О. Игумен! Благословите!
Вчера приехали сюда два «офицера», назначенные сюда по просьбе Кинота в качестве постоянных начальников: «капитан Леонид» — комендант и его помощник «капитан Никос». Им будет подчинена милиция в составе около 20 человек. Будет ли она вся жить на Карее (в помещении губернатора, где ранее жили немцы) или частью по монастырям — еще не известно. Оба они были в Киноте. Вид у них тоже приличный — в военной форме, с погонами. «Капитан Леонид» произнес следующую речь: «Мы приехали сюда не для того, чтобы Вами управлять, ибо Вы и сами способны это делать, или что-либо менять как-нибудь в Ваших
111
Афонский период жизни архиепископа Василия (Кривошеина) в документах
порядках. Живите так, как Вы жили до сих пор. После окончания войны, после выборов, вопрос об Афоне и его строе будет обсуждаться, а сейчас это несвоевременно. Наша задача иная, а именно: 1) охранять афонские древности и ценности, 2) охранять жизнь и имущество монахов, 3) охранять Афон, как часть Греции, от опасности иностранного завоевания (какого? русскаго!)». После этого благоразумного начала началось сумбурное выражение его религиозных взглядов: «Наша цель — тоже осуществление Евангелия. Только Вы его осуществляете молитвами, а мы — винтовкой. Но цель одна - создание рая на земле (!), ради чего пришел на землю Сын Божий. Сейчас происходит Второе Пришествие, и мы являемся его осуществителями. В этом смысле, мы — представители Бога. Как таковые, мы наказываем злых и устанавливаем правду на земле». После этого он обратился к представителям славянских монастырей (в частности, к Зографу): «Все Вы должны быть совершенно уверены, что Вам ничего со стороны Греции не угрожает. Теперь с болгарами мы союзники, и, может быть, завтра болгарское войско поможет нам изгнать немцев из Солуни. Фракия и Македония будут снова греческими, но если там живут и "славяно-македонцы", им будет предоставлено право сохранить свою национальность. Так и на Афоне, все негреческие монахи могут быть уверены, что мы их не тронем». Воспользовавшись этим случаем, я сказал: «Очень благодарю вас за доброе отношение, которое чувствуется в Ваших словах, и уверяю Вас от имени нашего монастыря, что мы — русские монахи на Афоне, — никогда не преследовали никаких политических целей. Наша задача — мысль духовная и монашеская, мы чувствуем себя прежде всего святогорца-ми, а затем уже русскими. Но естественно, что мы хотим сохранить все наши русские обители на Афоне в руках русских монахов. Мы хотим равенства национальностей на Афоне. С другими монастырями и с Кинотом у нас всегда были самые братские отношения, но, к сожалению, по отношению к прежнему греческому афонскому правительству у нас были поводы для недовольства, ибо оно стесняло свободный доступ русских на Афон. Но сейчас я вижу, что вы наполнены более широким и терпимым духом, и это дает мне уверенность, что отныне все поводы к жалобам исчезнут и будут все жить воистину по-братски». «Капитан» ответил в таком же духе, хотя немного уклончиво. Утешительно то, что в нем, в отличие от всех других, не чувствовалось большевицкого духа: он не употреблял обычных у других андартов большевицких избитых фраз: «Красная армия», «буржуазный строй», «капиталистическая Англия». Ни разу не восхвалил Сталина или советские порядки. Напротив, он прямо говорил (и это я первый раз слышу у андартского главаря), что он предпочитает Англию. «Мне пришлось в последнее время