Однажды Ашенпутель пошла на могилу своей матери и пожаловалась на сводных сестер. Из могилы вышла ее мать-зомби и вручила своей несчастной дочке красивое платье и туфельки, в которых та тайно пошла на бал во дворец. Перед ее сексуальностью не устоял тамошний принц, да так стал недвусмысленно ее домогаться, что в первый раз Ашенпунтель пришлось спасаться от его гиперсексуальности на груше, а во второй раз на голубятне. Однако принц изрубил сначала дерево, а потом и голубятню.
Такими выходками Ашенпунтель так распалила принца, что тот решил, во что бы то ни стало, изловить ее и для этого смазал дворцовую лестницу смолой. Девица, в общем-то, была не против приставаний принца, да вот только мама-зомби давала ей наряды не насовсем, а только во временное пользование, а срок аренды бального платья и белья истекал в полночь, и ей обязательно надо было вернуть весь гардероб на кладбище. Именно поэтому в самый неподходящий момент убегала, когда домогания царственного юнца должны были уже переходить к физическому контакту. Она была вынуждена убегать, чтобы принц не увидел на ней после двенадцати ночи не кружевные стринги, а некрасивые сатиновые трусы, от вида которых может пропасть эрекция даже у Джакомо Казановы.
Когда девица в очередной раз вырвалась из объятий принца и бросилась наутек, тут-то ее башмачки и прилипли к смоле. Девка убежала босая, а у принца осталась ее обувь, с которой и были устроены поиски прелестницы.
Понятно, что принц — это всегда очень хорошая партия для деревенских дур, поэтому сестрицы Ашенпунтель сделали все, чтобы эти башмаки налезли на их растоптанные ступни. Старшая — отрезает себе пальцы на ногах, но туфельки все равно сваливались с ее култых. Младшая дура пошла еще дальше и отрезала себе пятки и понятно, что тоже не прошла кастинга.
Наблюдая за всем этим Ашенпунтель сделал вывод, что у принца довольно серьезные намерения, и они простираются дальше единственной постельной сцены на траве в саду или сеновале и вышла в примерочную. Там она вытряхнула кровь водных сестер из туфелек, и они пришлись ей впору. Принц обезумел от счастья и срочно повез Ашинпунтель жениться, пока та снова куда-нибудь не сбежала. А ее мама-зомби наслала на сестер белых голубей, которые выклевали им глаза и теперь они ползают по земле с окровавленными ногами и просят милостыню, а Ашенпунтель смотрит на них и счастливо смеется. Такую историю поведали Красному шапирону две лесные калеки — сестры счастливой Ашинпунцель».
Пока Карло рассказывал все эти мерзости шамаханские придворные падали в обмороки, их рвало на обеденные столы, а доблестные нукеры играли желваками и мужественно бледнели. Зато Гузель словно подменили. Она вся подалась вперед, внимая каждой подробности, и постоянно облизывала пересыхающие губы, было видно, что девица получает огромное удовольствие от всей той дичи, которой были наполнены сказки просвещенной Европы. Карло видя такую реакцию царственной девицы, понял, что перед ним обычная садистка и инквизиторскими изуверствами слезы из нее не вышибешь, тогда он предпринял последнюю попытку и продолжил рассказ про девочку — Красный шаперон, идущую к бабушке:
«Когда Красный шапирон добралась до дома своей бабушки, там уже вовсю похозяйничал волк. Он убил пенсионерку и сварил из нее суп. Девочка ничего не заметила и села ужинать с волком, которого она приняла за бабушку. Когда они с лесным хищником с аппетитом ели суп из бабки, то местный котенок ходил вокруг и пел песенку:
Волк понял, что близок к провалу и, схватив деревянный башмак, убил котейку…»
До описания постельной зоофилической сцены Карло не было суждено добраться. Как только Гузель услышала, что волчара деревянным башмаком убивает котика, так из ее прелестных глаз брызнули слезы.
Да, именно так всегда и бывает, самым отъявленным садистам, чьи руки по локоть в крови невинных человеческих жертв, жалко бывает только каких-нибудь птичек, кошечек или собачек. Для них жизнь человеческая ничто, зато страдания маленького животного вдруг пробуждает в их заскорузлых душах добрые и жалостливые чувства, которые неизвестно почему и откуда приблудились в этих звериных существах с человеческим обличием. И иезуитский разведчик Карло Сфорци очень хорошо знал о такой натуре изуверов и этим сейчас воспользовался. Не прошли даром годы изучения человеческих страстей в закрытой школе разведчиков Игнасия Лойолы.