С той поры не водятся в лесу кролики. Все сбежали в Англию, потому что она остров. Там на них охотятся с ружьями и собаками — это такая английская национальная забава. А у нас остались только зайцы.
Царь зверей лев про этот эпизод иногда вспоминает, но редко и только по-пьяни в компании с другими львами, чтобы посмеяться над глупыми кроликами, возомнившими себя главными зверями в лесу и готовыми за кучу говна продать свою Родину.
А в лесу с той поры все нормально, как будто и не было бузотеров никогда. А кучу гуманитарного антилопьего дерьма, в конце концов, размыли дожди и реки унесли его в мировой океан, и там где его скопилось много, теперь не водится даже сайра.
— И к какой морали ты мне все это рассказал? — поинтересовался Афоня.
— А к такой, что никогда не надо борзеть не по делу, — почему-то опять зло ответил Зигмунд. Может, не выспался что ли? А, может, кроликов не любит по жизни? — И никогда не надо сравнивать возможности гиены с возможностями кролика, потому как гиены живут по африканским законам, а кролики по лесным и никогда эти законы не сравняются — разный менталитет — закончил свое выступление косолапый и удовлетворенный засопел. А что? Выговорился и успокоился.
Как раз в этот момент в стороне от дороги, по которой во время рассказа двигались путешественники, показался дацан — буддийский монастырь. И так как уже начало смеркаться, а значит, в любой момент на джунгли могла грохнуться южная непроглядная ночь, путешественники поспешили к его воротам. Позади всех, постоянно оглядываясь и всматриваясь в густеющие сумерки, плелся звездочет.
Али-баба
Монастырь был, как монастырь — ничего особенного. Только не такой, как на Руси. Нет тебе высоких стен и башен, а так себе, низкая загородка, вымощенная площадка в центре, парочка храмов, да общежитие для монахов. Наши друзья уже успели насмотреться на эти многочисленные обители местных богомольцев. Правда ни в один они не заходили, так чтобы осмотреться и наблюдали их лишь со стороны. А здесь глухая ночь заставила заглянуть внутрь, в надежде скрыться от бродячих диких животных и змей.
Просто они еще не знали, что представители здешней фауны не делают особенной разницы между джунглями и монастырями, а потому прекрасно себя чувствуют, как среди бамбуков и лиан, так и среди храмов и монастырей. Тем более что их никто не прогоняет из здешних культовых заведений. В этой, первой попавшей на ночь глядя обители, людей не оказалось, похоже ее давным-давно покинули местные иноки. Все вокруг выглядело заброшенным и ветхим. Сквозь плитку, которой был вымощен плац перед главным храмом, уже пробилась дикая зеленя. Мох покрывал стены всех сооружений и даже скульптуру Будды, который возлегал внутри главного святилища. А над изваянием, далеко не самым обнадеживающим намеком, возвышалась скульптура расплащеванной кобры.
Как только вошли во двор, Квазимодо наступил на спящую макаку, и та потревоженная копытом коня, устроила истерику, на которую откликнулись ее собраться. Когда же гвалт постепенно поутих и путешественники развели костер, то из кустов стало доноситься подозрительное шипение, а над травой поднялись кувшинки потревоженных кобр. Эти гады окончательно испортили настроение всей компании, и друзья уже было начали подумывать о круговой обороне и караулах вокруг своего лагеря, как из темноты показалась странная фигура человека. Человек как-то по особенному зашипел, и мерзкие головы аспидов скрылись в траве.
Вышедший из сумрака мужичок не был похож на монаха. На нем был, в общем-то, добротный наряд местного вельможи. Правда халат хоть и дорогой — шелковый, выглядел не очень презентабельно, и был, мягко говоря, далеко не первой свежести. Нет, не застиранный, а заношенный до невообразимости. Чалма тоже была изрядно замызганная.
Человек изящно поклонился путниками. Грация и непринужденность, с какой он это проделал, говорила о том, что дворцовый этикет ему знаком не понаслышке.
— Рад представиться, — с достоинством молвил человек. — Али-баба ибн Раджив-сингх.
— Очень приятно, — промямлили путники и продолжили разглядывать неожиданную фигуру. — Кушать будете? Вон есть бананы и кусок курицы.
— Благодарю, — ответствовал бывший аристократ. — Вы, я вижу, не местные, разрешите поинтересоваться: какими судьбами в наших краях?