— Снова ты за своё! — вскинулся Параскева, — Что их жалеть! Они наёмники. Мы платим им большие бабки. Кроме того, ещё и алкаши, то есть конченые люди.
Сердце — песочные часы. Всё время приходится переворачивать. Гений.
Из командирского блокнота:
Всё чаще думаю с надеждой, что всё это всего лишь сон, полный ужасов. Кончится он, и наутро мы проснёмся, сами не замечая, что изменились, что и небо над нами иное, и земля и море другие. Вовс.
Вопль пенсионера:
— Мздоимцы, воры, купипродавцы, растлители … Вот они кто. Явись к ним Агнец Господен — сияющий слепящий, как солнце в полдень, они наденут черные очки и продолжат дела свои тёмные дела.
Отверстое небо. Воин, сидящий на белом коне, называемый истинный и верный. Очи Его подобны пламени, а на голове Его множество венцов с начертанным на них именем, которого не знает никто, кроме Него Самого.
Одетый в наряд, обагрённый кровью, с мечом в устах по имени Слово Божье.
Воинство Его, облачённое в белый виссон, на конях белых следовало за Ним. Мечом Он поразит язычников. Будет править ими железной рукой. Он отожмёт вино ярости на точиле гнева Бога Всемогущего.
У бедра на одежде Его, имя Его начертано: «Царь царей и Господь господствующих!»
И тут Ангел, стоящий на солнце, воскликнул, обращаясь к птицам небесным: «Слетайтесь на великий пир пожирать трупы царей, генералов, всех великих мира сего, трупы коней и трупы всадников, трупы свободных и рабов, трупы малых и великих!»
И увидел я зверя и его лжепророка во главе царей земных вместе с их армиями, собравшихся воевать с Сидящим на коне и сторонниками его.
Схвачен был зверь и лжепророк его, свершавший по указке зверя чудеса, коими обольщал тех, кто носил клеймо зверя, кто поклонялся его изваянию. Зверь и лжепролрок были сброшены в кипящее огнём, горящее серой озеро. Прочие же были убиты мечом, исходившим из уст Сидящего на коне.
И птицы все досыта попировали над их телами.
Летал шмель, кричал: шнель!
Пиза — автору:
— За что ты их любишь? Ты ведь не абориген!
— У меня с ними много общего: история, земля, родина, в конце концов.
— У меня тоже, но я терпеть их не могу.
— Значит, твоё и моё к ним отношение ещё раз подтверждает, что законы жизни и литературы не одно и то же.
— Высокопарные слова.
— Но дело даже не в законах, которые не позволяют автору не любить своих героев. Аборигены — это красивые люди. Они изысканы и сдержаны в еде. У них прекрасные песни, скромные женщины, послушные дети. И мне нравится даже цвет их знамени.
— Что хорошего в нём? Чернильный.
— Чернилами написаны все книги мира. Что касается моих героев, то я их всех люблю одинаково.
— Одинаково любить невозможно. Даже к детям у родителей отношение разное.
— Это в жизни. А в литературе автор любит всех своих детей безумно.
Мы — народ перелетный. И у нас есть права — птичьи (из статьи Хакхана).
Гиацинтовая — называл он свою жену. Со стороны это было незаметно, на сам Бабуш знал: она сильнее его. Он в полной её власти.
Сора всегда была хорошо защищена. Ещё в детстве она была уверена в том, что ей никто и ничего не может угрожать.
Отец–иностранец нередко наезжал в Цикадию. Помимо игрушек и валюты он привозил дочурке всякие диковины. А однажды подарил электронного ангела–хранителя. Крошечный робот–кукла помещался в кармане или в сумочке. В случае нападения достаточно хозяйке было вытащить свою «Барби» и нажать ей на животик, как мизерный страж начинал стрелять глазами во все стороны, поражая в радиусе трёх метров парализующим низкочастотным излучением.
Воздействие такой обороны Бабуш испытал на себе, когда познакомился с будущей женой. Сначала он, конечно, полез к ней вовсе не для того, чтобы потом жениться. Просто увидел чернокожую и решил попробовать ещё и такого экзота в юбке. И тут же получил по мозгам. Да так чувствительно, что потом два дня голова кружилась. И, несмотря на такой отпор, стал ходить за девчонкой. И доходился до того, что, в конце концов, попробовал, чего хотелось.
— Ну, рассказывай, Бабуш, — устало и чуть слышно произнёс Яков — Лев, — как тебя угораздило сотворить такую глупость?
Жестокие глаза Бабуша вдруг померкли и стали беспомощно голубыми:
— Так это… я, в общем–то, не собирался. Нечаянно получилось.
— Оружие, из которого ты это сделал, вычислили.
— Не может быть. Я ведь из него не стрелял. Я его дома оставил.
— Только не надо, Бабуш! Ты же знаешь, что Яша этого не любит.