Страха нет, а только сожаление.
Умирать не страшно, вот жизнь терять почему–то жаль.
В очереди на посадку:
— Я знал женщину, которая умела читать по руке.
— Обман. Я не верю в хиромантию.
— Она читала. Но не чертёж ладони. Она видела письмена судьбы.
— Бросьте!
— Да, да! Видела отдельные слова и фразы, не линии, как мы все. Оказывается, есть такие феномены. Человек, чаще всего женщина, читает на руке тексты и формулы, невидимые обыкновенному взгляду.
У неё удивительные глаза. Они вытянуты уголками к вискам, как бывает у лисиц…
— Ты любил её?
— Но больше боялся. Я всё время ощущал, общаясь с нею, опасность.
— Отчего же?
— Она мне всё время рассказывала обо всём, что было со мной… Даже о том, о чем никто, помимо меня самого, не знал и знать не мог. Я боялся, что она вдруг начнёт рассказывать мне моё будущее. Я не хочу знать, что меня ждёт завтра, когда настанет день и час моей смерти. Из страха я побежал от неё.
— Всегда мы боимся не того.
— Пожалуй.
— Ну, и где же она теперь?
— Не знаю.
— Я полагаю, ты сделал ошибку, расставаясь с такой женщиной.
— Что, ты, что ты! Ведь я её до сих пор боюсь. Как можно жить с человеком, который внушает тебе один только страх?!
— Боимся, чего не следовало бы, не боимся того, что нас, в конце концов, губит. А как бы нам она сейчас пригодилась.
— Это ещё зачем?
— Рассказала хотя бы, куда нас и зачем эвакуируют.
Левый берег года. Ватильный и витальный. Летательный и летальный. Скрипка и скрепка. Шлейф и шельф. Шеф и шейх. Пророк, порок, порог, пирог.
Человек — предмет для другого человека священный. Сенека.
— Я герой! Конечно же, я герой собственных произведений. Автор.
Дуновение вдохновения.
Проблема не в нациях, а в эманациях. Гений.
Войны, войны!
Была когда–то первая.
Воевали две цивилизации. Долго, быть может, миллион лет. Наконец свершилось: победители обняли побеждённых. Вселенная не знала более сладостных объятий. Мужчины — цивилизация победителей — взяли себе оплодотворяющее право. Женщины — побеждённым — осталось другое: быть оплодотворяемыми. Так они к обоюдному удовольствию, вернее сказать, к обоюдной необходимости и пошли в вечность. Так получилось: трансформируясь, они стали умножаться, неся разум и образ Создателя. И это хорошо! Ибо до той первой войны миров население было малочисленным, однообразным, бесчувственным, потому и бессмертным. И было то первоначальное бессмертие бесплодным и бесстрастным. Новое же бессмертие предстояло выстрадать в муках.
Киммерия — родина страха и вихрей. А. Рембо «Одно лето в аду».
Писатели — любимцы сатаны. Парафраз (оттуда же).
Нам морем, которое я так любил, я видел в небе утешительный крест (оттуда же).
Небо! Сколько нас, проклятых на этом свете! Мы всегда узнаём друг друга и надоели друг другу. Милосердие нам неизвестно, но вежливы мы и наши отношения с миром очень корректны (оттуда же).
Маловерный! Зачем ты усомнился? Матфей, 14, 31.
Сон Пизы:
— Говори, сестра, чего тебе хочется. Всё сделаю, родная.
— Прежде всего, дай посмотреть шоу с твоими девственницами. Говорят, оно у тебя лучшее в полушарии.
— Послушай! А у нас какое полушарие: левое или правое?
— А это с какой стороны посмотреть, милый!
Сон Чемпиона:
— Что, моя родная? — спросил Мур в ответ на движение её лица.
— Хочу тебя попросить об одной вещи, папа!
— Проси о чём хочешь, Ва, всё для тебя сделаю!
— Прошу тебя, никогда не умирай.
Вот мы всячески обижаем друг друга: оплёвываем, топчем… Так поступаем, наверное, потому, что не думаем о смерти. Нам становится стыдно и страшно лишь тогда, когда беззаветный человек умирает. Хуже всего нам в таком случае, прежде всего, потому, что мы не имеем возможности что–то исправить или хотя бы извиниться.
Поэт отличается от стихотворца тем, что не умеет он и не знает, как сочинять. Всякий раз он пробует себя, как начинающий. Стихотворец же в отличие от поэта может работать по заказу. Среди таких мастеров много прекрасных переводчиков и формалистов. Поскольку им надоедают их феноменальные знания и умения, они и взыскуют. Им хочется начать сначала.