— Мне нужно уже ехать.
— Я останусь с Мартином, — сказал мистер Рид. — Стивен, ты же будешь помогать мне?
— Конечно! — очнулся мальчик.
— Тогда Аттерми, сможете поехать со мной? Я хочу кое-что показать тебе.
Атти грустно кивнула ему. Она и так уже замучилась со всем этим, и даже успела устать, так такого наплыва чувств она ни разу не испытывала. Но Джеймсу девушка не могла отказать. Тем более, интересное впереди, а самое страшное позади. Удивительно ли это или нет, однако прямо у гостиницы Джеймс заметил фигуру, которая заставила молодого человека и его спутницу остановится. Не то, чтобы эта фигура была какой-то слишком странной и очень необычной, за исключением только гордой осанки, так фигура была вполне обыкновенна. Если не считать ее коварной стройностям, но это не так важно. Короче говоря, Джеймс увидел у дверей Грея, который сразу же заметил своего друга.
— Я хочу увидеть ее, — сразу же сказал он, подойдя к мистеру Вольтеру.
— Правда?
— Я знаю, вы нашли ее. Дайте мне взглянуть на неё, прошу вас.
— Вы знаете, что у неё нет больше сердца.
— Меня это не останавливает.
— Тогда идите, если не испугаетесь.
Джеймс повёл Грея к номеру, где находилась Ева. Грей аккуратно открыл дверь и вошел в комнату. Стало очень темно, как будто с вошедшим человеком свечи сразу же потухли. Она сидела к нему спиной на окне, обхватив колени руками. Грей видел отчетливый силуэт анокексической фигуры, видел длинные волосы, спадающие с плеч, которые совсем не походили на завитушки Флаффи. Она как фарфоровая кукла сидела и не двигалась. Ее фигура и мертвая неподвижность сжали молодому человеку сердце. Он не мог выговорить ни слова. Грей, стоял и смотрел на черную фигуру до тех пор, пока она не наклонила голову. Это было очень долго, но зато теперь Кью сделал два шага к ней. Она словно не слышала шагов. А он замер: лунный свет осветил перевязанную бинтами шею, руки и одну правую худую и бледную ногу. Ее лицо не было видно молодому джентльмену. Девушка сидела, отвернувшись от него. Грей прикоснулся к ее плечу. Ева не шевельнулась. Холодное прикосновение не было для нее чудом, она сама была ледяной.
— Ева, — прошептал он, не отрывая глаз от бинтов.
Девушка не отвечала. Грей тяжело вздохнул и сел рядом на окно.
— Грусть… Август, — мелодичный, но мертвый голос Евы ножом прорезал уши Грею, — Множество теней от последних листков прошедшего лета. Дождь за открытым окном насыщает воздух слезами… — девушка ни к кому не обращалась, будто она была уверена в том, что ее никто не слышит, и она никому не нужна.
— Ева! — он взял ее худые руки, которые обожгли молодого человека холодом. Та не дернулась. Девушка нечего не чувствовала.
— Холодно. Сидеть у окна и смотреть на разные оттенки зеленого цвета сквозь форточку и чувствовать прохладу… Холод не лета, а холод осени…
— Ева! Посмотри на меня! — закричал он, сжимая ее руки.
Девушка медленно повернула свое фарфоровое лицо к джентльмену.
— О боже… — замер он и выпустил ее руки из своих, как только увидел испорченное лицо больной девушки. Это была не Флаффи…
Ее серые глаза сливались с белым глазным яблоком из-за своей бледности. Огромные темные мешки под глазами так и плыли вниз к тонкой забинтованной шеи, как и свисающие уголки сухих губ. Грею страшно было смотреть на это зрелище. Девушка же спокойно смотрела сквозь него, как призрак.
— Вы помните меня? — спросил он наконец-топоборов свой страх.
Девушка его не услышала. Греют пришлось снова повторить вопрос.
— Н… е… т… — пропела девушка ледяным голосом.
— Вы знаете, кто я?
— Нет, — все также отвечала девушка в зимнем стиле.
Грей снова взглянул на Еву. Что-то сильно в этот хрупкий момент прорезало его душу, когда он понял ее мертвый взгляд, обращенный в пустоту. Молодой человек сжал руки в кулак.
— Не-ет, не может быть… Вы не можете забыть так просто меня! — он кинулся к ней, схватил девушку за плечи, готовые вот-вот рассыпаться, как пепел, уже давно проживший свою огненную жизнь. Начал трясти. Девушка качалась, но ничто не изменилось.
— Да как?! — отошел от нее Кью, с горящим сердцем. — Зачем вы так со мною поступаете?! Я знаю, я эгоист! Но нельзя вам превращаться в меня! Зачем вы так обходитесь со мною, — он опустил руки и голову, понимая, что девушка все равно нечего не ответит.
— Грусть… Август… — снова начала все тем же монотонным хрустальным голосом твердить девушка, покачиваясь из стороны в сторону. — Множество последних листков прошедшего лета…
— Ева! — он снова кинулся к ней. — Разве вы не любите меня?
— Любить, — шепотом задумчиво повторила она. — Я не знаю такого слова. Любить…
С каким стеклянным взглядом она это произнесла, не обращая внимания на стоны молодого человека…
— Нет-нет! Вы не можете так поступить! Очнитесь! Очнитесь! — с каким жаром он все это говорил! Как пытали его губы! Неужели теперь в его сердце закрылась та смерть, недавно уничтожившую душу Флаффи?! Грей так и кусать до крови губы, сохраняя спокойствие внешне. Но если бы вы знали, какой сильный вулкан сейчас извергается внутри этого человека…
— Мне совестливо извиняться во второй раз. Но я мог иметь на это полное право, если бы я не признал в вас Флаффи. Однако я все равно прошу простить меня! Нет. Это не так… — джентльмен стал шагать по номеру. — Я знаю, что поступил не правильно. До этого, мне было абсолютно все равно, — не унимался молодой человек, — Однако я не женился бы на вас, если и вправду не был в вас влюблен. Вы не слышите меня, потому что не умеете. Но я знаю, каково это быть глухим, и что значит чувствовать, как глухи к тебе. Да я урод, дурак, сволочь, но Флаффи по-прежнему сияет. Но не в этом мире, а здесь, — кажется Грей хотел приложить руку к сердцу, но усомнился, есть ли там оно вообще. — Это бессмысленно. Мне все равно, понимаете ли вы меня или нет, но вы не можете просто взять все и забыть! Я знаю, что сейчас у вас мозг абсолютно другой, нежели у Флаффи, а сердца как такового и восе нет… Однако вы не можете меня не выслушать! Если вы Ева, и у вас было хоть что-то родное с Ивой, вы не можете так просто отнестись…
Грей не понимал, что общается с пустотой. С каждым его пламенным словом молодой человек чуть не сгорал до тла. Нет, он не терял надежды:
— Нет больше ни у кого сил любить. Мозг без любви… Ничтожество… Если… Если бы кого-нибудь любил, твой мозг не мог бы работать. А ты так старался всюду его использовать, забывая о чувствах… А теперь и вы! — он слабо улыбнулся девушке, которая все также, не изменившись, смотрела на него. — А теперь и вы… — опустил Грей глаза и подошел к дивану, так как чувства превратились в настоящую боль в сердце. — Я эгоист, — все медленнее и медленнее говорил он. — Но только не становитесь мною, — он в последний раз бросил свой взгляд, в котором огонь все еще не угасал. Но не-че-го. Девушка что-то напевала и не единый мускул не дрогнул на ее лице.
Грей перестал дышать. Глаза его замерли. Дыхание остановилось. Все.
— А что, если дождь — это слезы неба? Тогда солнце его улыбка, — слеза покатилась по щеке девушки.
Грей безнадежно поднял на нее глаза.
— Флаффи! — он как умалишенный вскочил и бросился к ней. — Это ты! Я знал! Я знал! Ты помнишь! Ты все помнишь! — он плакал и как ребенок прижимался к Еве, надеясь найти утешение. — Я знал.
Ева тоже плакала и обнимала молодого человека. Она вернулась. Флаффи не покинула его. Грей не мог оставить Еву одну ни на секунду. Никогда еще не был он так сильно убит и так счастлив. Как же сложно все в этой жизни происходит… Вскоре в номер ворвалась Аттерми, которая сразу же бросилась обнимать и целовать подругу. Лицо ее тоже было мокро, а глаза красные. Нет, это были не слезы счастья. Это были слезы победы, основанной на огромных потерях. Никто никогда так не плакал как они: так бесшумно и так горько. Джеймс заставил Грея пройти с ним в другой номер. Мистер Кью был готов вот-вот свалиться на пол и больше не вставать, однако Джеймс поддержал его и усадил в мягкое бархатное кресло. Через пару минут Грей пришел в себя. Он был сильно утомлен, но так счастлив, что не мог собраться с мыслями.